bjakinist. : Александр Куприн: неправильный (по жизни) классик

(Миленко В. Д. Куприн: Возмутитель спокойствия. — М.: Мол. гвардия, 2016. — 367 с., ил. — (Жизнь замечательных людей)

«Куприн был написан Кнутом Гамсуном в сотрудничестве с Джеком Лондоном», — шутила знаменитая юмористка Тэффи. Верно определив «братьев» Куприна по духу, она всё ж таки упустила главное: Александр Иванович был очень русским писателем. Нет, я не о том, о чем в сердцах записала его первая жена в дневнике: «Все русские писатели — пьяницы», хотя это роковое свойство автора «Поединка» из его жизни никак не выкинешь. Но он был глубинно русским человеком, до самых древних татаро-монгольских корней своей матушки.

Куприну не столько писателю, сколько именно человеку посвящена книга Виктории Миленко. Автор не скрывает недостатков своего героя, его тяжелых комплексов, вынесенных из почти нищего детства. В самом деле, в год Куприн лишился отца. Его мать, урожденная княжна Колунчакова, осталась с тремя детьми, без копейки денег и с массой знатной и влиятельной родни, у которой и она сама, и ее чуткий сын оказались в унизительной роли приживалов, нахлебников. Вот оно откуда у Куприна, это постоянное стремление протестовать против общепринятого — и в то же время острое желание в мир вписаться!

А чем ещё объяснить противоречивое поведение его в армии? Он, поручик заштатного полка, пытается поступить в военную академию (хочу карьеру делать!) и в то же время устраивает пьяные скандалы, да такие, что и видавшее виды военное подразделение не выдерживает. И вот экс-поручик Александр Куприн с саднящей обидой в душе и без копейки денег (привычное уже состояние карманов!) — на свободе. Но — творческой свободе. О, он отомстит этим «армейским» своим разоблачающим «Поединком». Пройдут десятилетия, и уже на пороге старости Куприн будет в своем «Поединке» раскаиваться: «Там всё правда — и всё же я не должен был это писать!»

Парадокс? Миленко истолковывает его с сочувствием: опыт первой мировой и гражданской войны помог Куприну увидеть положительные черты русского офицера.

Вообще кому-то покажется забавным, но и милым то, как по-женски автор рассказывает о жизни своего героя — в первую очередь, о личной жизни Куприна, о довольно сложных его отношениях с первой женой Марией Карловной Давыдовой-Иорданской, о трагической судьбе второй жены — Елизаветы Морицевны Гейнрих. Не удержится автор и от осудительных интонаций в рассказе о младшей дочери Куприна — звезде немого французского кино Kissa Kouprine, которая лишь на склоне лет, когда удача отвернется, вспомнит, что в запасе у нее осталась последняя, но беспроигрышная роль — роль дочери классика.

«Хитовые» вещи Куприна — их тоже коснулась автор: того же «Поединка», цикла «Листригоны», «Гамбринуса», «Ямы» (кажется, автором нашей книги не одобряемой), «Гранатового браслета» (творческая история его и разбор даны подробней других вещей и с большим сочувствием). Хотелось бы чуть больше узнать о творческой истории и других знаменитых произведений писателя: о «Молохе», «Олесе», «Штабс-капитане Рыбникове», о сравнительно малоизвестной последней крупной работе — романе «Юнкера».

Не добрав в том, что касается творчества писателя, Виктория Миленко зато дает колоритную панораму бытовой и культурной жизни эпохи, окружения Куприна, такого пестрого и порой причудливого. Здесь и портрет замечательного филолога Ф. Д. Батюшкова, который так трогательно нянчился порой с тяжким, неуправляемым, агрессивным «пациентом» Куприным (в его имении Куприн как-то в состоянии аффекта поразбивал тридцать окон), и мутный прощелыга П. Маныч, «черный человек» в кругу купринских приятелей-«манычаров». И собственно «авторы», писатели: сверхпрагматичный (в интерпретации Миленко) М. Горький; скользкий «друг» Л. Андреев (которого Куприн как-то чуть не задушил взаправду — силач С. Г. Петров-Скиталец, тоже известный тогда беллетрист, буквально вырвал творца «Красного смеха» из купринских нелюбящих объятий); и друг-соперник И. Бунин; и друг-наставник А. Чехов; и друг-опора, человек-отдушина Саша Черный, и друг-приятель А. Грин, так близкий Куприну в своих грезах о солнечном ином мире — о Зурбагане…

«Возмутитель спокойствия» — подзаголовок констатирующий: он уточняет принятую на себя Куприным роль «по жизни», но не раскрывает зерно его характера. Зато это делает весь в целом текст книги. Неуправляемый порыв к воле и самоутверждению, такой типичный в русском национальном характере (в случае Куприна гиперболизированный до болезненности), — вот что становится сутью судьбы и творчества этого человека. Во всяком случае, так мне «прочлось» в этой умной и тонкой книге в год 150-летия со дня рождения А. И. Куприна.

1.10.2020