Александр Овчинников : Про технадзор.

Не так давно пришлось по работе ехать с коллегами из соседнего отдела, занимающегося строительством объектов связи. Они в своё время что-то настроили не так, как написано в скрижалях «Руководства по строительству линейных сооружений местных сетей связи», а я это выявил и сделал фототчёт. Нет, я не чмо, просто я работаю в отделе технического контроля. Начальник нарушителей от уведенных фотографий пришёл в расстройство, начал ругаться на подчинённых, сулил им всевозможные кары и угрожал членовредительством. В итоге, спустя почти месяц препирательств и перекидываний письмами между отделами (всё как полагается в большой компании), мы загрузились в служебную машину и покатили в «поля». Сколько лет прошло после того, как я в очередной раз «уходил из связи»? Блин, да это было даже в другом конце страны! А в машину сел и словил дежавю. Тот же запах в салоне, те же звуки от подпрыгивающих на кочках лопат и проволоки. Те же подначки монтажников друг над другом, обсуждение простых, житейских проблем. Такой же ритуально-обязательный заезд в магазин. Только что машина не УАЗик, и не курили в салоне (как выяснилось потом, ребята думали, что я не курю и не стали при мне «сопеть» - так неожиданно мило. Гы.) В подобных машинах я ездил и монтажником, и мастером, и технадзором. Всему было своё время.
К технадзору относятся по-разному. Когда ты только едешь с ним на новый объект – то все весёлые, в предвкушении работы и удачного сотрудничества. Когда же начинают выявляться «косяки» в уже сделанной работе, то в машине стоит тишина. Только «бугор» или мастер пытаются хоть как-то разрядить напряжённую обстановку, общаясь с технадзором. Рабочий люд же таинственно молчит в глубине салона машины, и тихо точит лопаты. В нынешней поездке я по старой памяти в первую очередь обратил своё пристальное внимание именно на лопаты. Нет, всё спрятано. До поры, видать. Народ хоть и получил отеческих пизд..лей от начальника, но на меня, вроде, не злился. Решили на месте во всё разобраться. Нам необоснованные несчастные случаи на производстве не нужны. Тем более ехать в жопу мира – старая промзона на Волхонском шоссе. Уютное место в лесополосе, на берегу Лиговского канала. А пока ехали, я вспомнил технадзора, с которым столкнулся впервые в связистской жизни. Звали его СанСаныч. Тогда ещё была жива организация «Уралсвязьинформ» - очередная реинкарнация будущего «Ростелекома». СанСаныч был не очень строгий технадзор, в отличии от своего коллеги. Который мог постоять с бригадой, покурить, похохотать, сказать, что погнал по делам и уйти. А потом подсматривать за работой из-за угла, из проезжающего мимо автобуса, из-за спин прохожих, идущих по противоположной стороне улицы. В общем, затейник был человек. Безапелляционно заставлял переделывать всё, что его не устраивало. А СанСаныч – нет. Он никогда не придирался по мелочам. Его могло не устроить то, что либо выглядит со стороны криво и убого (эстетика должна присутствовать во всём, даже в связи), либо могло повлиять на качество передачи данных. В остальном же с ним можно было договориться. Да и как не договориться с человеком, который на спор (ящик армянского пятизвёздочного коньяка на минуточку!) на специальных когтях залез на самый верх деревянной опоры и, простите, навалил на её макушку. Такой человек мог вызывать только уважение.
А был тоже случай в Челябинске. Строили мы трассу для «пчеловодов» (это Билайн, если что). Наняли они тогда технадзор из Москвы. Прикатил парниша на иноземной машине размером с танк. Раздал отчётные бумаги, которые мне, как мастеру, надо было заполнять каждый день. Я отвёл его в сторонку, под ёлочки. Аккуратно предложил дружбу и сотрудничество. Так же технично был послан сексуально-пешеходным маршрутом. Ибо озвученная парнишей его заработная плата, начисляемая ко всему прочему ещё и в американских енотах, была такая, что я сразу понял, что для дружбы с таким технадзором «Уральский мастер. Светлое» в придорожном кафе не проканает. К слову сказать, всю стройку он так себя с нами и вёл: выявлял нарушения, сдавал нас руководству. Я даже познал гнев технического директора нашего треста. А это, как бы помягче сказать, прям совсем светопреставление и апокалипсис. От его криков менее стойкие сотрудники ловили акустический шок и инфаркты с инсультами. Кто-то, говорят, напускал труса в штаны. Я, видимо, тогда не особо переживал за свою карьеру. Пригладил вставшие дыбом волосы, поковырял мизинцем в ухе, и пошёл восвояси, снятый с должности. Несмотря на это, на технадзора я не обиделся, и в лесу его не сторожил с ножичком за пазухой. Он это оценил и после сдачи объекта мы с ним славно забухали. Все злачные места Челябинска были нами с подобающим азартом освоены. За три дня.
Ну а в Казахстане? Восточные хитрость и коварство известны всем. Технадзор, прикомандированный в нашу колонну нефтяниками, был настоящим казахом. Коварством и хитростью принудил обеспечивать себя каждый день свежевыжатым араком. Нашему прорабу Юрию Санычу пришлось выделить специально обученного человека из числа монтажников для увеселения гостя беседой и своевременным наполнением стопки. Монтажник был особо стойкой породы, и откликался на имя «Вождь». После продолжительного знакомства с контролирующим нашу стройку лицом, его переименовали в «Ни дня прогула». Я тогда только приехал в эти благословенные Аллахом места, и мне всё было в диковинку. В интеллектуальном багаже были сказки «1000 и 1 ночь», ну и некоторые географические познания из университета. Поэтому мне было интересно, что это за такой местный бай, которого в бригаде все любят, поят водкой, ласково зовут Алибекушка, и вежливо придерживают галстук, когда гость изволил, простите, блевать. Потом мне поведали «военную тайну». Этот «Алибекушка» в первые дни показал себя весьма придирчивым технадзором. Он бегал с рулеткой и фотоаппаратом, и мешал нормальным людям работать. Погрустив пару дней, руководство колонны с присущей русским людям смекалкой, послало гонца в ближайший дукан. Гонец привёз арак (водка по-нашему) и шашлык из барашка. В конце дня технадзора похвалили за мудрость и острый взор, от которого не укрыться ни одному косяку русских строителей. И предложили по традиции выпить за очень хорошего человека с простым казахским именем Алибек. Алибек засмущался, стал ссылаться на Аллаха, который пить арак запрещает. Наши повздыхали для виду, а потом зашли с козырей. Сказали, что под крышей Аллах не видит, что делает правоверный. А шашлык остывает, не вкусный будет. Кинза с петрушкой вянут. И арак истекает слезой-изморозью. А сами кивают на жилой вагончик, где скатерть-самобранка ломится от яств. Так придирчивый технадзор с простым именем Алибек пропал со всех радаров. Примерно недели на две. Потом его коллеги стали беспокоиться. Приехали в общагу, где мы жили. Я наблюдал вынос тела и погрузку его в служебный автомобиль с логотипом «КазМунайГаз». Тело мычало: «И сизый полетел по лагерям!», и подметало помятым галстуком пыль.
Там же, в Казахстане, где-то в степях между Актау и Атырау. После провала Алибека, нефтяники учли ошибку. Следующего технадзора мы даже не пытались нейтрализовать. Сын самурая звался Коидзуми-сан. Ездил с переводчиком, носил круглые очки и был вежливее кота Леопольда. Как-то раз он приехал к нам без переводчика. ЮрСаныч пытался найти общий язык с помощью жестов. От мелькания конечностей поднялась небольшая локальная буря. К общему знаменателю не пришли. Я вздохнул и признался, что Гена Бобков –это я немного знаю английский. Здесь особую благодарность хочу выразить учителям гимназии №30 ст. Курган Татьяне Ивановне Быстровой и Розе Петровне Бейвель за то, что научили меня понимать язык буржуинов. В общем, худо-бедно процесс, так сказать, пошёл. Когда спустя два месяца наступил мой дембель, я повёз Коидзуми-сан документы. Ну и попрощаться хотел заодно. Встретил он меня весьма дружелюбно. Показал новую рисоварку. Я ему говорю, что я типа «гой хоум» (погнал домой) Он сделал грустно лицо и спросил: «Бай де плейн?» (на самолёте). Я говорю: «Ноу. Бай де кар. Уан фаузенд энд севен хандрид киломитез» (Не. На машине. 1700 км). Японец выпучил глаза, помолчал, а затем совершил безупречный пятнадцатиградусный поклон. Подняв голову, спросил: «А ю э крейзи?» (Вы сумасшедшие) Он видел наши машины, и имел некоторое представления о дорогах Казахстана. Ну, и РФ, видимо, тоже. Конечно же, я не мог, просто не имел права ответить как-то по-другому, и с серъёзным выражением на морде лица выдал: «Ноу, уи а рашн!»
Спустя восемнадцать лет, я трясся в машине, и ехал отстаивать свои позиции как технадзора. Несмотря ни на что, надо уметь находить золотую середину между здравым смыслом и бюрократизмом. Ну и не обижаться на то, что нас постоянно ругают. Если ругают, значит делаем всё правильно. И это главное.