: Стыд

История эта началась давно. В те времена, когда психотерапевты жили только в Америке и имя им было одно - Карнеги. Вот в те самые времена, когда американцы искали друзей и учились быть лидерами, в годы, когда самым страшным термином психоанализа было слово гомосексуализм и родилась я, девочка, которая говорила о себе Я, а подразумевала Она.
Девочка эта понятия не имела о том, что в узком кругу психологи именуют ее состояние биполярностью, а, если бы она и услышала этот термин, то наверное решила бы, что за биполярность ее посадят в тюрьму, как за мужеложество.
Нельзя сказать, что девочке было некомфортно в своем состоянии. Ей в нем было очень даже хорошо. Сами подумайте, Что может сравниться с дифференциацией утреннего, отутюженного мамой школьного фартука, и мерцающей в свете уличного фонаря входящей под кожу многоразовой иглы?
Что может сравниться с улыбкой русоволосой школьницы, берущей в рот сизый член бродячего цыгана.
Что может сравниться с этой перверсией чувств и состояний? Не гремящая же о дверь родительской спальни, символизирующая секс цепОчка?

В школе я училась хорошо. Даже очень хорошо. Для того чтобы выйти из дома в девять вечера и вернуться за полночь нужно было хорошо учиться. Никогда и никто не упрекал мое Я в том, что оно безответсственно относится к реальности. И только с девяти и до двенадцати ночи кожаный ремень подворотен сковывал мои руки и лакированным отблеском мелькали в лужах южного города лица случайных любовников девочки.

У меня никогда не было противоречий с моими Я. Правда, Она, мне нравивилась больше. О Ней я думала во время уроков. А вот о своем Я -никогда.

Однажды, на автобусной остановке, меня украли. Бородатые мужчины запихнули старшекласницу в воняющий овчиной Мерседес и ринулись на интересные только им игрища. Мое « Я», моя девочка в школьной форме ни разу не вышла из образа. Она визжала, молотила руками и ногами по ползающим по ней абрекам до тех пор, пока им это не надоело, и они не выбросили меня на поросшую осенними колючками обочину. Мое "Я" вышло из той борьбы победителем, а моя «Она» сказала родителям, что подаренное ими колечко утратила в школе.
Той же ночью я трахнулась на вокзале с незнакомым парнем в широких грязных джинсах.

Какая-то неведомая сила тащила меня через всю эту дуальность. Что-то превосходное в ней сквозило. Моя свобода и мое унижение, мой страх и моя безнаказанная смелость.
Во всем этом было так много уюта, что возможно, я бы всю жизнь прожила в том состоянии, не разделив его ни с кем и никогда.

Но, однажды я влюбилась. Влюбилась до сомнения и веры.. Штаны моего возлюбленного так пахли чужой кровью и вокзальной грязью, что я влюбилась в него до потери разницы между Я и Она. Полюбила настолько, что призналась ему в природе своей сущности, и рассказала о том, о чем не рассказывали друг другу даже американские психологи. Я рассказала ему, как стыдилась своего отца, который спас меня от сизых цыган.

Мой возлюбленный ушел от меня к медсестре. Теплой, симпатичной, мягкомыслящей мыши.

А из меня ушла Она. Оказалось, что второе Я не бессмертно. Не вечно. Что любовь и искренность выдирают его из тебя,как патологоанатом изымает из мертвых людей печень и легкие.
Я забыла о том, что нас было двое. Поступила в институт, посадила дерево, родила рассказ.Мой внутренний патологоанатом сделал во мне человека. Однажды я купила себе мандалу. Я стала счастливой, успешной и невесомой.
И лишь иногда, разговаривая с кем-то, кто говорит внутри меня , я соглашаюсь, отрицаю, киваю головой и слышу, как на теплой кухне моей души воплощается в жизнь что- то далекое, родное и безумное. И я говорю своему третьему, позерскому и смешливому Я

- Прекрати разговаривать сама с собой. Ты мне нравишься. Но, мне за тебя стыдно.