bjakinist. : Иван Васильевич профессию не меняет!

(Володихин Д. М. Иван IV Грозный: Царь-сирота. — 2-е изд. — М.: Мол. гвардия, 2020. — 341 с., ил. — (Жизнь замечательных людей)

Богата, ох щедра наша родина на выдающихся персонажей истории! Так что порой и забывает неблагодарно об их юбилеях. А ведь в августе этого года исполнилось 590 лет со дня рождения одного из самых знаковых наших правителей — Ивана Васильевича (он же Рюрикович, он же Четвёртый, он же и Грозный царь).

Существо это сегодня знакомо огромному большинству россиян лишь по бессмертной комедии Л. Гайдая (будем уж честными). Но в высокоумных кругах отечественной интеллигенции Иван Васильевич своей профессии не менял на протяжении этих пяти столетий. Он есть образ российской государственности в самом крайнем её изводе — её символ, идол и пугало.

Замечательный наш историк, профессор МГУ, член Межсоборного присутствия РПЦ (а также и писатель-фантаст) Дмитрий Михайлович Володихин взвалил на себя крест написания биографии человека, до крайности его идеалам неудобного. В самом деле, автор книги о Грозном позиционирует себя православным государственником. Но как написать более-менее объективно и благолепно о человеке, который, утверждая самодержавие, вверг страну в разруху, а будучи религиозным фанатиком, не только поминутно нарушал все законы-каноны божеские и человеческие, но и гнал самое церковь, потроша как её пастырей, так и её же священные закрома?!..

Однако недаром у автора несколько ипостасей. Как историк он создаёт свою концепцию личности Грозного; как человек верующий в меру морализирует; а как писатель искусно меняет стиль по ходу повествования, где аккуратная точность изложения чередуется с его (изложения) сладостной живописностью.

Ключей к личности Грозного Володихин нащупал три. Первый — то, что царь был с и р о т о й почти от рожденья, заброшенным, пренебрегаемым и до поры бессильным. Огромная обида на мир, на людей и страстное желание самоутверждения вопреки даже и здравому смыслу, — вот что выпестовали в нём годы раннего сиротства. Ключ второй — Иван был натурой нервенно а р т и с т и ч е с к о й: «Он как будто полжизни провёл на сцене и при всяком публичном выходе заботился о том, как будет выглядеть его игра. Всякий человек, оказавшийся поблизости, служил частью антуража, живой декорацией. Настоящая горячая кровь, пролитая в царствование Ивана Васильевича, и та, наверное, в глазах его выглядела киноварью, используемой при начертании летописных миниатюр». Наконец, третий и самый важный для автора ключ — при всех грехах Грозный шёл путём пылко в е р у ю щ е г о, он через знаменитый Синодик, через поминовение всех загубленных повинился и перед богом и перед подданными. «Кающийся в грехах царь — царь, сквозь душевную глухоту услышавший Бога. Нельзя не радоваться этой перемене. Слабость человеческая явлена Богу и отдана на милость Его. Есть в этом отчётливый знак следования евангельскому завету», — умиляется автор.

Это вовсе не значит, что Володихин ваяет образ Грозного из цукатов и пастилы. Да, обычно он избегает шокировать читателей кровавыми подробностями, предпочитая сыпать эвфемизмами. («Предал жестоким казням» — вместо: «сварил заживо», «распилил верёвкой», «посадил на вертикаль» (пардон: «на кол»). Но основные этапы жизненного пути своего героя маститый историк отразил довольно подробно, уделяя особое внимание отношениям Грозного с церковью (автор пишет это слово с большой непременно буквы), совершенно справедливо подчёркивая, что на каком-то этапе (до опричнины, при митрополите Макарии) церковь и впрямь умела удерживать Грозного от чрезмерных жестокостей.

Реформы Избранной рады заложили основы российской государственности на века вперёд. И здесь сердце государственника ликует: «Из хаоса XV века родилась стройная, почти византийская иерархия следующего столетия. И единодержавие, и подчёркнуто иерархичная структура политической власти, и весьма значительный комплекс её прав по отношению к подданным также стали частью русского цивилизационного узора… самодержавная («македонская», по К. Леонтьеву, — В. Б.) форма высшей власти обязана была родиться. Наличие её впоследствии неоднократно оказывалось спасительным для России». Для такого дела и капли деспотизма не жаль: «Чтобы не расползтись вновь, ему (православному русскому царству, — В. Б.) требовался определенный градус деспотизма власти и деспотизма идеи».

А кровавый опричный мрак? — встрепенётся разомлевший читатель. Нет, Володихин не оправдывает террора опричнины, но как-то сужает самый смысл её: «…автор этих строк видит в опричнине военно-административную реформу, необходимую, верную в идее, но непродуманную и в итоге неудавшуюся». Чудовищные жестокости её Грозный якобы перенял с тогдашнего Запада. В те годы Европа и впрямь пылала в огне религиозных (считай: гражданских) войн и смут, но ведь на Руси кровь населению пустила загодя именно сама власть государева, — так сказать, упреждающе. Да и самые мрачные монархи XVI столетия Генрих VIII Английский и Филипп II Испанский в пытках и казнях полагались на опыт и сноровку специалистов — Грозный же проявлял при сём энтузиазм и сметку отнюдь не любителя. Сам измысливал — сам и участвовал. Умелые руки — умелые ножницы.

В книгах, где автор проводит некую тенденцию, огромное значение имеет сама организация текста. И здесь Дмитрий Володихин проявляет особый такт. Например, сведения о том, что Грозный вёл переговоры о переезде в Англию вместе с семьёй и казной, сосланы в краткую сноску, расшифровать которую читателю придётся при помощи других книг. Оно и понятно: идеал самодержавной власти предполагает, что государь отвечает перед богом за вверенное ему царство. А тут выходит, что Иван Васильевич и в разгар опричнины, и в годы «раскаяния», как вдрызг проворовавшийся приказчик, готовится улизнуть с нахапанным добром, наплевав и на царство своё православное, и на народ. И где укрыться: у «лютых лютор»!.. Слава богу, автор уберегает читателя от столь горького (и столь современно звучащего) озарения…

Лучшие страницы книги Володихина — о войне: об осадах, походах, сраженьях. Как раз о том, что у других историков дается сухо и скучно. Автор же «Царя-сироты» расскажет об этом с энтузиазмом болельщика и глубоким, сочувственным знанием дела, согреет всё это дыханьем художника.

В целом же книга Володихина, хоть и издана в массовой серии, но адресована, кажется, единомышленникам автора, прежде всего. Она есть историческое обоснование отказа патриархии от канонизации Ивана IV, на котором настаивают некоторые около- и просто церковные круги. Нет, нам таких святых не надо! Впрочем, автор выражает эту мысль куда мягче, но и гораздо назидательней: «Не проклинать и не восхищаться, а размышлять и бежать греха — вот чему учит царствование Ивана Грозного».

Что ж, и на этом большое вам русское merci!

10.11.2020