Florchak : Горбатый и Гора

Семенов Андрей, погоняло Горбатый, навсегда запомнил тот миг, когда он обрел
Иванова Сергея, погоняло Гора. Именно обрел, а не познакомился. Познакомился он с
ним гораздо раньше, но тогда не знал, что получится так, как получилось намного позже.
В тот день все было как обычно: работа, дом, отец что-то кричит, улица, пацаны,
сходняк, далее двинули к речке, на стрелку, одного молодого обидели. Добазариться не
удалось, разгорелась драка, и в пылу боя кто-то толкнул Гору на него. Сереге прилетело
слева, он от удара крутнулся вокруг своей оси, ноги запутались, и он рухнул на Горбатого,
что стоял за его спиной. Тот покачнулся под весом Горы, который свое погоняло
заработал заслуженно, и рухнул, придавленный его телом. На земле они оказались лицом
к лицу, нос к носу. Электрический ток, энергетическая вибрация прошла сквозь них,
соединив навсегда. Хотя, конечно, тогда они этого еще не поняли. Но что-то
почувствовали и какое-то время лежали, смотря во все глаза друг на друга, и единственное,
что хотелось в тот миг обоим - так это то, чтобы это лежание продолжалось вечно.
-Хули смотришь? – вдруг прервал молчание Серега и, оттолкнувшись, резко встал на ноги.
На него тут же кинулся какой-то пацан из противостоящей группировки.
Поэтому – А хули сам смотришь? – которое кинул ему Горбатый, он уже не услышал. За молодых они ответили, поразбивав рожи этим охеревшим мудакам с Кирпичников, с которыми и затеялась эта возня. Назад шли довольные, перессказывая друг другу подробности драки и описывая свои личные заслуги, достижения и победы. Гора активно говорил направо и налево и, казалось, что
кроме этого разговора, его ничто не волнует. Но на самом деле краем глаза он наблюдал
за Андреем, который, наоборот, шел чуть поодаль, как-то совсем подозрительно
безучастно и не скрывая смотрел на Гору. Добравшись до дома, попрощались друг с другом
сильными рукопожатиями и никто не заметил, что прощальное рукопожатие Горы и
Горбатого было чуть сильнее обычного.
Горбатый
Что он какой-то не такой, Андрей почувствовал в шестом классе, точнее, он-то не
воспринимал себя каким-то не таким, но видя, как на некоторые его поступки реагируют
окружающие, понял, что они думают. В детстве ему очень нравилась одежда сестры,
украшения, косметика, и он периодически их брал, пробуя на себе. До поры до времени у
родителей это вызывало лишь раздражение, связанное с тем, что сестра скандалила с
мелким братишкой и от этого создавался шум. Они думали, что Андрей делает это из вредности к
сестре. Но когда он в шесть лет полностью, да еще и весьма искусно наложил на себя
макияж и стал доставать мать вопросом: кто красивей - он или Света, его сестра. Отец
всыпал ему по первое число, навсегда отбив охоту лезть к сестринским шмоткам. В
дальнейшем он созерцал гардероб Светки, бижутерию и косметику лишь издали,
мысленно примеривая их на себя.
В школе сначала все было как у сверстников, разве что в отличие от них он не смог бы
выделить ни одну девчонку, которая могла бы ему понравиться, тогда как у них таких было
штуки по три. Андрея же они больше привлекали своими играми и нарядами, о чем он
естественно никому не говорил. Парни ему нравились больше, но оно и нормально, ведь
это друзья. Слово и понятие пидор, голубой пришло в классе в пятом, его полное
понимание и естественное презрение к тем, к кому оно может относиться. То, что он
тоже может каким-то боком касаться этого, в голову не приходило. В седьмом классе
вступив в местную группировку, Андрей окончательно определился в ряде вопросов, в
том числе и в отношении к педикам. Это было неприемлемо, и в случае встречи с кем-то
подобным ему необходимо было сразу развалить ебальник. Жизнь текла вперед, ничего
не отличало его от сверстников, в восьмом классе он даже какое-то время встречался с
одноклассницей, но скоро расстался, так как дальше редких поцелуев дело не зашло,
Андрей больше любил разговаривать, тогда как Наташа, его тогдашняя подруга, хотела
чего-то другого.
Он занимался в спортзале, имел хорошую фигуру, но слегка сутулился, за что и получил
погоняло Горбатый. Примерное понимание того, что мальчики могут нравиться ему не
только как друзья, пришло к нему, когда Гора упал на него сверху. Электрические волны
охватили его тело, и он понял, что у него встал член, да так, как никогда не вставал до
этого. Ему тут же стало и стыдно и приятно, а приятно от того, что он почувствовал ногой,
что у Горы тоже встал. И уже через секунду они были на ногах, как будто ничего и не было.
Дорогой назад он смотрел на Сергея почти не отводя глаз, он просто был не в силах их
отвести, и он видел, как тот тоже украдкой смотрит в его сторону. От этого ему тоже было
приятно. Лежа там, на земле, они оба уловили блеск взаимопонимания, но что теперь с
этим делать, было неизвестно.
Гора
В отличие от Горбатого, Гора девчачьи шмотки не любил, каким-то не таким себя не
Чувствовал, с шестого класса встречался с девочкой, а в седьмом в первый раз потрахался.
Гора был слишком гетеросексуален, слишком для настоящего гетеросексуала, но он
считал, что так надо. Первая ласточка ужасного подозрения прилетела к нему на боксе,
куда его отвел отец в 10 классе. Наблюдая за тем, как здоровые сильные мужики кружатся
вокруг друг друга, периодически сжимая ягодицы, он почувствовал внутри себя желание.
Сначала непонятное, к середине поединка оно стало четко сформированным. Поняв это,
он решил уйти, но так и не смог отвести взгляд от спортсменов. Дома с запалом
рассказывая матери о том, как они сходили и замолкая, когда отец так же вставлял
восторженную фразу, он со страхом подумал, а если бы мать узнала, что причины для
восхищения у них разные, то, наверное, убила бы его. На бокс он больше не ходил, хотя отец
и звал. Со временем это воспоминание как бы стерлось из памяти, не оставив после себя
практически никаких следов. Лишь смутную тревогу, уже не понятно кем и чем
вызванную. Второй раз он почувствовал подобное, лежа сверху на Горбатом, причем от
Горбатого его вставило больше, чем от боксеров, но что самое главное - он понял, что
Андрей почувствовал что-то подобное.
План
Мысль не давала покоя обоим, воспоминание жгло, как раскаленная игла, и что было с
этим делать - непонятно. В школе переглядывались украдкой,но заговорить не решались.
Обоих еще смущал такой факт: а вдруг они ошиблись, вдруг второй не чувствует того же.
Вдруг это просто показалось и, открывшись, кто-нибудь из них навсегда станет изгоем.
Мучило это обоих одинаково сильно, но с каждым взглядом в коридорах школы они все
больше и больше убеждались, что ошибки быть не может, и они оба думают друг о друге.
Сколько бы это продолжалось, неизвестно, если бы у Горбатого не созрел план, который
должен был расставить все по местам, при этом даже в случае ошибки страховал его от
возможных последствий.
План был прост - позвать Гору к себе в отсутствие родителей и, приготовив ужин,
накормить, подарить ему что-нибудь дорогое и посмотреть на реакцию. Такого рода
приглашение было достаточно странным, но само по себе не могло нести никаких
последствий, так как привязать такую встречу к сексуальной ориентации не смог бы и
Шерлок Холмс.
Приняв такое решение, Горбатый на ближайшей перемене, проходя мимо Горы,
незаметно сунул ему в карман записку. Тот почувствовал, что Андрей что-то сунул ему в
карман, но не подал виду и как шел, так и шел. Это еще больше укрепило Горбатого в
мысли, что он все делает правильно. Придало ему сил и окрылило.
Гора же незаметно на уроке достал записку и прочел: «Жду тебя сегодня в 18-00 на ужин,
есть тема для разговора». Сердце Горы затрепетало, и он, нагнувшись к парте, поднес
записку к своему носу и глубоко вдохнул запах Горбатого.
Горбатый постарался, он хотел, чтобы вечер был особенным, он сделал макароны по-
флотски, спер в магазине бутылку водки, у бати натягал сигарет, и на последние деньги
купил кока-колу. К приходу Горы он приглушил свет и сел на кухне, поставив локти на
застеленный клеенкой стол.
В шесть часов в дверь позвонили, за дверью стоял Гора в новеньком адидасовском костюме.
-Привет!
-Привет!
Парни, немного стесняясь, пожали друг другу руки.
Гора прошел в коридор и начал разуваться.
– Бля, слыхал, чо за хуйня, Рыжий пиздюлей отхватил вчера ночью, бухой домой шел, на него какие-то хуи всемером напрыгнули.
Горбаты й улыбнулся:
– Не, нихуя не слышал.
-Ну ладно, похуй это. Ну чо, корми, хули, раз позвал,- и тоже улыбнулся.
Сели за стол, Горбатый аккуратно разложил макароны по тарелкам, быстро шмыгнул к
холодильнику и достал из морозилки запотевшую бутылку.
– Для братишки самое дорогое, хули.
-О, нихуя, водяра, давай. Вьебать не помешает точно, – воодушевленно отреагировал
Гора.
Налили, выпили, стали уплетать макароны. Вдруг Горбатый опять вскочил:
– Ебать-копать, чуть не забыл, – выпалил он и выбежал из-за стола в комнату, через минуту он вернулся на кухню. Руки спрятаны за спиной, на щеках легкий румянец.
-Бля, я это, - слегка запинаясь, начал он. Гора смотрел на него с любопытством.
- Короче, подарок тебе хочу подарить. Это хуйня реально дорогая и настоящая. Об этом по- любому каждый пацан мечтает. Мне жалко пиздец, но я хочу, чтобы ты ее взял.
Горбатый достал руки из-за спины, в них CD диск, на обложке подпись.
-Че за хуйня такая? – Гора подошел поближе.
-Это, как его. Михаила Круга считай альбом последний, а это его подпись, – Горбатый протянул диск
Горе. Гора взял его аккуратно и во все глаза уставился на подпись.
– Бля, клянись, что это Круга подпись, – вырвалось у него.
– Бля буду,- автоматически ответил Горбатый.
Стояли какое-то время. Затем Гора положил диск на стол. Поднял глаза, сделал
порывистый шаг в сторону Горбатого и поцеловал его в губы. Потом сразу отпрянул и с
легким испугом посмотрел на друга. Тот стоял с закрытыми глазами и улыбался. Потом
открыл их, сам шагнул навстречу Горе и, сплетя руки у него за спиной, поцеловал, просунув
язык сквозь его губы. Слегка кололись недавно начавшие расти усы, но в целом было
приятно. Они стояли, целовались, и их руки гладили спины друг друга.
- Чо, в спальню? – немного робея, спросил Гора. Горбатый кивнул, взял друга за руку и
повел в сторону комнаты. За окном была зима, стояла темная ночь, слегка свистела вьюга,
и где-то далеко какой-то пьяный голосил песню группы Любэ. Шел 2001 год. В этот год два
пацана лишили друг друга девственности под шепот падающего снега.