Khristoff : Листопад

Молодая немецкая овчарка прыгала вокруг большого клена в городском парке. Приседая на задние лапы, виляя хвостом и подзадоривая себя беспорядочным лаем, она пыталась достать до ветки. Но пока ей это не удавалось, и она раз за разом безуспешно штурмовала поставленную высоту. «Должно быть, кошка», - решил я, и подошел поближе.
Вообще, мне надо было спешить на работу, сегодня ожидался напряженный день: предстояла сдача объекта. Но пройти мимо этого импровизированного циркового представления я был не в силах. Подойдя поближе, я увидел, что овчарка вовсе не охотится за несчастной кошкой, загнанной на дерево. Ее целью было само дерево, точнее короткий сук, торчавший на высоте двух метров. Его то и пыталась ухватить клыками овчарка. Я остановился на небольшом расстоянии, дабы не смущать собаку своим видом, и продолжил наблюдение.
Было в этой общей картине что-то успокаивающее: сентябрьский парк, старые, многим под сто лет, деревья, уже подрастерявшие опаленную листву. Сухой, по-осеннему холодный воздух и тишина, нарушаемая лаем собаки. Сама овчарка, чепрачного окраса с ярко-рыжим подпалом, красиво гармонировала на фоне тусклой, шероховатой коры деревьев и огненных сполохов кленовых листьев, в беспорядке падающих с растревоженных крон.
Пока я любовался пейзажем, овчарка изменила тактику. Теперь она не прыгала просто вверх, а наскакивала на ствол дерева и, отталкиваясь всеми лапами, меняла траекторию прыжка в сторону ветки. Такая смена быстро дала желаемый результат: после нескольких прыжков, овчарке удалось достать желанный сук. Она повисла на нем, вцепившись зубами. Но ветка была слишком крепкой, и собака, провисев несколько мгновений, недоуменно махая хвостом, отпустила добычу. Облаяв недоступную «палку», она принялась за другое дерево. Где также потерпела поражение. Но с поразительной настойчивостью овчарка продолжала прыгать на деревья, пока, наконец, ей не улыбнулась удача: на одном из деревьев, ей удалось отломить большую сухую ветку. Минуты три, удовлетворенная собака повозилась с добычей, так нелегко ей доставшейся. А потом, гордо подняв морду вверх и всласть окатив лаем окружавшие деревья, убежала прочь, должно быть к хозяевам.
Я продолжал стоять, пораженный только что наглядно полученным мне уроком. Сколько лет в своей жизни я потратил на доставание таких веток! Сколько из нас, подобно этой молодой собаке, отдавали столько сил нелепым, никому в результате ненужным прыжкам на деревья?
Мне стало грустно и обидно за нелепо и бездарно растраченные в прыжках за ни кому ненужной веткой, годы. Растерянно я брел по парку, забыв про важный рабочий день. Ворох листьев под ногами, словно ворох мыслей в моей голове. Они одинаково грустны. Они одинаково обречены. Они одинаково безысходны.

Выходя из парка, я снова повстречался с овчаркой. Та, как ни в чем не бывало, продолжала прыгать на деревья, стараясь достать нижние ветки. Изумленный, я стоял и смотрел на нее, пока не понял простую идею – именно в прыжках собака находила удовольствие! Ей вовсе не интересны были ветки, как таковые, ей был важен сам процесс.

В этот момент, сквозь затянутое сизыми облаками небо, прорезался солнечный луч. Это был знак. Знак для меня. Я в один миг ощутил себя в этой жизни, свое предназначение, весь сокровенный смысл самого существования. Все мои прежние переживания и свалявшиеся листья-мысли были моментально сметены этим солнечным лучом надежды. Я все понял!

Счастливый, я вытер слезы благодарности, с превеликим почтением взглянул на мудрого, хотя и молодого пса, и ушел прочь, оставляя все свои сомнения лежать на парковых дорожках ворохом огненных листьев.