Петро Залупа : История с хорошим концом

Да, он не был красавцем. И она не ахти.
Принимая житейскую эту проблему,
Они встретились где-то в канун тридцати
И, влюбившись, закрыли о внешности тему

Пусть он был коренаст и уже лысоват,
А она с длинным носом и тощей фигурой,
Они начали жить без оглядки назад,
Влившись в массу семей с невысокой культурой

Он работал на стойке прорабом года,
Она где-то бухгалтером в тресте пахала,
И в какой-то из дней наступила среда
В их рабочем посёлке в предместьях Урала

Она утром, проснувшись, подмыла пиздень
И мочалкой усохшие с возрастом груди.
Начинался обычный сентябрьский день
Как его начинают обычные люди

Дорогой человек уплетал бутерброд
С колбасой, припивая забористым чаем.
Колгота и обыденность мелких хлопот
О которых не думаем, не замечаем

Подоконник в цветах, за окном синева
Восходящего дня, набиравшего силу.
Облетала листва, и ложилась листва,
И шуршала метла по асфальта настилу

И казалось какой-то сакральный вопрос
В этом доме повис, нерешённый доселе.
Может он до ответа ещё не дорос?
Да о чем он: о жизни, о счастье, о деле?

*
Проходя мимо кухни она, в неглиже,
Засмотрелась на жравшего яблоко мужа
— Как я вижу, позавтракал, милый, уже.
...Может писечку мне сделать чуточку уже?

Я давно нахожу, что она велика
Для такого как твой «карандашика», Гриша,
И не строй из себя, я прошу, дурака.
Это правда... — добавила строже и тише

В золотую парчу наряжались сады
И леса и поля — всё: от края до края.
За окном пронеслась, как предвестник беды,
Оголтелых ворон беспризорная стая

Он достал сигарету, прищурившись зло,
Прикурив от плиты, затянулся по - глубже:
— Ну и где нам, скажи, взять на это бабло?
Есть идеи - выкладывай, милая, ну же?!

Коль сама начала, — не молчи, говори
Кто пизденку твою подошьёт на районе?
За бесплатно — никто. Если за сухари
Может кто-то из «синих» возьмётся на зоне.

Ты считаешь, что член мой, прости, мелковат,
А я сам глуповат и невзрачен?! Ну, что же...
Да ты знаешь ваще сколько славных девчат
Мне сосали, и как, мне сосали! О, Боже!

Это был фейерверк, дикой страсти вулкан,
О которой не ведала ты, не мечтала...
И на миг замолчав, стряхнул пепел с бычка
На обложку журнала с портретом Цикало

— Что касается просьбы твоей, промолчу,
Потому, как уверен, проблема пустая...
Хочешь, я тебя, сука, сейчас подлечу? —
Прохрипел, желваками на скулах катая ...

Отойдя от нокдауна жестких предъяв,
Она в руки взяла свои чувства и волю
И плеснула в стакан, серость будней поправ,
Из буфета, стоявшего там алкоголя...

Накатив коньяка, закурила, хотя
Завязала давно с непутевой привычкой,
Отвечала легко, иронично шутя,
В тонких пальцах играя обугленной спичкой :

— Хорошо бы узнать, что они говорят —
Эти милые глупые юные леди
Да, чтоб хуй твой найти поисковый наряд
Должен все прочесать. Легче вычислить
Йети!

Я когда за тебя выходить собралась,
Обсудила с подругами эту проблему,
И меня ж убедила, Парфенова, мразь,
Что не стоит на эту морочиться тему!

Мол, других мужиков на работе полно
У которых достойных размеров дубина.
Надо было мне этим заняться давно,
Ну куда, коли в доме здоровый мужчина!

Я порой представляла, как наш инженер —
Стройный парень, красивый, уверенный мачо,
Меня раком загнёт и покажет пример
С кем живу, на кого свою молодость трачу!

О тебе я пекусь! О тебе, дорогой,
Чтобы ты не страдал от лихого недуга,
Наслаждался моей подушитой пиздой
Не макал, как в чернильницу, тощего друга!

Ты представь: я лежу, между ляжек тугих
Сок нектаром течёт из глухого ущелья...
Не захочешь ни старых, ни новых других,
Никогда — не бухой, не больной, не с похмелья!

— А давно ли ты видела, милая, хуй,
Чтобы так рассуждать о размерах супруга?
Как давно мы с тобой предавались греху!
Как давно не бывали в объятиях друг друга!

Приспустивши штаны, он с трудом обнажил
Член размером с батон из советской эпохи...
За окном, между тем, охуели стрижи
И съебались толпой в направлении Дохи.

— Боже, милый, родной, что же сделал ты с ним?
В чьих умелых руках он обрёл эту силу?

— Да ты знаешь его. Его имя Вадим.
Помнишь нашего раньше соседа — водилу?

Не по слухам он ведал проблему мою,
А затем, что любил пососать мой огрызок,
Человек был. Мечтал наколоть на хую
Фразу, как он ко мне был доверчив и близок!

Я же, в целом, от секса с мужчиной далёк,
Но для дела и с лошадью мог бы, не глядя...
Так случилось, погиб у приятеля дог
И мне хуй перешили умелые дяди!

Хоть, порой, собачатиной пахнут мудя,
Но похвастаться ими могу в самом деле...
За окном, сбившись в стаи, крича и галдя,
Прочь ломились скворцы, зимовавшие в Дели

Она молча стояла и слушала речь,
Впившись взглядом в восставшую «палицу» мужа,
Клокотала горячим желанием «печь»,
Становившись в размерах то шире, то уже...

— Ты так любишь меня, что решился на то,
О чем долго мечтала я, слезы роняя?
Он ответил: — На круг вышло долларов сто, — в волосатой руке мощный поршень гоняя

Я залаять могу, когда кончу, прости,
Не хотел напугать тебя милая, сразу...
И в промежность жене пятерню запустив
Завершил разговора последнюю фразу

*
На настенных часах было девять ноль две,
За стеной кто-то тихо пиликал на скрипке,
Его новенький член был в ее голове,
А лицо расплывалось в довольной улыбке

Они трахались так, что сломали кровать
Табуретку, трюмо из японского дуба...
За окном самолёт уносил зимовать
Содержанок ночного столичного клуба

Засадив в бизнес-классе мохито со льдом,
Предаваясь комфорту, понтам и гламуру,
Высоко над Землей рассуждали о том
Подшивать ли, и кто в этом признанный гуру

Возвращались домой в синеве журавли
Белокрылые вольные сильные птицы —
Символ верности и бесконечной любви
Над которой не властны любые границы