Scazatel : Гудрон (II)

Семинар длился два дня. Обсуждаемые на нем вопросы скорее еще больше запутали, нежели внесли ясность. Выселение из гостиничного номера по обыкновению в полдень. До полудня Вера планировала, как следует выспаться, но обстоятельства сложились иначе.

Боль резко усилилась. Проснувшись, Вера посмотрела на старинные часы на стене. Часы остановились ночью. Стрелки замерли в восемнадцать минут четвертого.

Рядом на тумбочке лежал смартфон, аккумулятор которого готов был похвастаться почти стопроцентным зарядом. Вспыхнув синим светом, дисплей возвещает о том, что сейчас только шесть утра. К боли присоединяется надоедливый звон в ушах. В чемодане есть миниатюрная аптечка с болеутоляющими таблетками и еще, быть может, прокладки.

Две таблетки на ладонь. Глоток колы из пластиковой бутылки. В сумочке наверняка должен быть носовой платок. С ним в руке срочно в ванную комнату. Только бы не упасть в обморок, только бы не упасть… Взгляд в загаженное зеркало. Усталый вид. Смазливое личико портят круги под глазами. А это что? Первые морщинки?

- Нет, пожалуйста, только не сейчас, - всхлипывает Вера, услышав презрительное шипение из крана.

- Воды нет и не будет, - спустя два с лишним часа комментирует сложившуюся ситуацию администратор гостиницы – грузный мужчина с лоснящейся лысиной и маленькими бесстыжими глазками. – Всю воду выпили… ну, вы сами знаете.

Он сидит за столом в кабинете, пожимает плечами, смеется, невольно трясет вторым подбородком, вытирает пот с лица салфеткой. В восемь утра ему уже жарко. Короткими пухлыми пальцами он тянется к пульту кондиционера. Вере кажется, что все это какое-то наваждение, нелепый сон наяву, который закончится, стоит толстяку включить кондиционер. Но ничего подобного не происходит.

Средства личной гигиены можно купить в супермаркете, в квартале от гостиницы. Громоздкий чемодан на колесиках пересекает порог гостиничного номера ровно в полдень. Толстяку на память остается измазанный кровью платок под подушкой.

В час пик в маршрутке не протолкнуться. К Вере сзади прислонился молодой симпатичный блондин в стильных солнцезащитных очках. Она чувствует на себе его дыхание. Ощущает ненавязчивый, но при этом околдовывающий шлейф его туалетной воды. Что это? Ветивер? Мускус? Гудрон?

Неожиданно для себя самой Вера осознает, что хочет заняться с ним сексом. Прямо здесь, в маршрутке. Плевать на критические дни и на тесную компанию других пассажиров. Желание отдаться незнакомцу охватывает ее целиком, как иногда во сне. Не без иронии она предполагает, что видимо все-таки упала в обморок по пути в ванную комнату. Блондин скользит рукой по ее бедру, прислоняется к ягодицам так дерзко, что она чувствует его эрекцию.

Секундой позже маршрутка остановилась, пассажиры вышли, вместе с ними вышел блондин, оставив Веру наедине со своими фантазиями.

Мерзавец украл кошелек! Вытащил незаметно из сумочки. Повезло еще, что не взял ни паспорт, ни смартфон – без них уехать из Кременчуга было бы проблематично. Пришлось совершить несколько телефонных звонков, чтобы заблокировать лежавшие в кошельке кредитные карты. Процедура заняла время, которого и без того было мало.

Вера спешит. Стучит каблучками по брусчатке перрона. Корит себя в том, что надела неудобную обувь. И еще в том, что выбрала не тот переход между двумя платформами и теперь нужно бежать в другой конец поезда.

Посадка по сути уже закончилась. Перрон опустел. Проводницы зашли в вагоны и только одна из них, невероятно тучная и, по всей видимости, невероятно неторопливая женщина все еще стояла на месте, как будто, увидев издалека Веру, решила, что та спешит именно к ней.

Вера машет ей рукой, на бегу считает вагоны, удивляется удачному совпадению, ведь проводница стоит у ее вагона, удивляется, как женщина с такой комплекцией вообще может работать проводницей.

Спустя минуту дистанция преодолена. На расстоянии вытянутой руки проводница выглядит необъятной. Белая рубашка на ней буквально трещит по швам. Под мышками видны пятна пота. К нагрудному карману слева булавкой приколота бирка с именем Элла.

У Эллы суровый взгляд, ниспадающие на плечи густые черные волосы с перхотью, заплывший жиром массивный подбородок. Она тянет руку к паспорту Веры. Ее пухленькие пальцы похожи на сардельки. Лак на ногтях частично облез. Под ногтями чернеет грязь. Возможно, гудрон.

Вере кажется, что какая-то ее мнимая часть все еще находится в кабинете администратора гостиницы, как будто затерялась во времени. Вот сейчас толстяк коснется пульта кондиционера, одновременно с ним проводница возьмет ее паспорт и тогда пазл сложится, морок улетучится, а она очнется на кровати или на худой конец на полу ванной комнаты. Но ничего подобного не происходит.

Проводница недоверчиво сверяет лицо с фотографией, затем считывает QR-код электронного билета в смартфоне Веры.

- Вы опоздали, - заявляет она и гулко цокает языком. – Ваш поезд ушел.

- То есть, как ушел? Вы шутите? – Вера знает, она уверенна в том, что не могла перепутать платформы. Это однозначно ее поезд - она смотрит на окно за проводницей с приклеенным изнутри мятым листом бумаги, на котором красными жирными мазками коряво выведена цифра «3» - однозначно ее вагон.

- Шучу, – признается Элла и кривит рот в улыбке, демонстрируя прогрессирующий кариес. – Проходите-проходите скорее. Вас одну только ждем.

Потребовалось приложить еще немного усилий, чтобы затащить чемодан в тамбур. Следом за Верой, тяжело дыша, поднялась Элла. Поезд, скрипнув, тронулся с места, как только она убрала подножку.

В безлюдном узком коридоре вагона душно. Летают мухи. Одна из них только что пронеслась возле самого уха. Удивительно, что закрыты все окна. Здесь стоит странный запах.

Из купе в дальнем конце вагона выглянула девочка-подросток с длинными синими волосами, заплетенными в дреды. Она смерила Веру пытливым взглядом, лукаво улыбнулась и спряталась, закрыв за собой дверь.

Вот купе, где придется коротать ночь. На алюминиевой табличке слева от двери выгравирован нужный номер. Вера замерла на пару секунд. Замешкалась, слушая, как поезд неудержимо набирает ход. Затем отрыла дверь, невольно выпустив в коридор несколько крупных мух. Она успела затащить чемодан в купе и машинально поздороваться, прежде чем поняла, что ее попутчик мертв.

Он лежал на нижней полке слева. Голый худощавый мужчина лет пятидесяти пяти. Простынь на нем скрывала лишь бедра и нижнюю часть вздувшегося живота. Вытянутые вдоль туловища слегка согнутые в локтях руки походили на обтянутые дряблой кожей надломленные ветки. Бледное неприметное лицо отчего-то казалось знакомым. Эти тонкие пересохшие губы, эти контуры закрытых глаз. Из приоткрытого рта мертвеца выглядывал посиневший язык. По лицу шныряли мухи, изредка заползая в космы черных с проседью волос.

Ветхая грязная одежда, в том числе нижнее белье, была брошена под столиком. На столике стояла недопитая бутылка водки, лежало несколько слегка раскрошенных кусочков печенья.

Судя по сладковатому запаху гниения, труп находился в купе уже не первый день, что казалось Вере невозможным, ведь его непременно должна была обнаружить проводница, когда собирала постельное белье, предлагала чай или же предупреждала о скором прибытии поезда. Как бы там ни было, ее нужно немедленно поставить в известность. Вера вышла, нет, пожалуй, выскочила в коридор. За считанные секунды преодолела расстояние до купе проводницы, чувствуя тяжелые удары сердца.

- В моем купе мертвый мужчина, - заявляет она, открыв рывком дверь без стука.

За дверью проводница ест пиццу. Увидев Веру, она откусывает половину зажатого тремя пальцами слайса. Откусывает так жадно, словно опасается, что сейчас придется делиться. Соскользнувший с коржа маленький ломтик измазанной в томатном соусе колбасы незаметно падает на ее рубашку.

- Весьма правдоподобно изображаете панику. Меня аж пробрало, - отвечает Элла с набитым ртом. – Надо будет самой так над кем-нибудь подшутить.

- Я не шучу! – настаивает Вера.

- Да, ладно, - отмахивается проводница в ответ.

- Вы что не понимаете? В моем купе труп, который гниет там уже, по меньшей мере, пару дней! – срывается на крик Вера.

- А вот это уже перебор, гражданка. Хотите обвинить меня в невыполнении своих обязанностей? – Элла невозмутимо запихивает в рот оставшуюся половину слайса.

- Послушайте, - Вера понижает тон, стараясь говорить как можно учтивей, - я вовсе не пытаюсь обвинять вас в чем-либо. Просто идемте, и вы все сами увидите.

- Что ж, идемте, - соглашается Элла.

Оттесняя Веру к тамбуру, она выходит из купе. Целеустремленно движется вперед по узкому коридору. Со спины она выглядит массивнее, как будто только что набрала еще несколько килограмм.

- У меня восемнадцатое место, – тараторит Вера ей вслед.

- Мне ли не знать, - брякнув, Элла останавливается у нужного купе. Оценивающе заглядывает вовнутрь. - Ну, и кто здесь покойник? Этот гражданин просто пьян. Мертвецки пьян, я бы сказала.

- Вы издеваетесь? – недоумевает Вера. – Он мертв! МЕРТВ! Это же очевидно!

- Зайдите-ка в купе, - проводница берет Веру под руку.

- Я не хочу! – сопротивляется Вера.

- Зайдите-зайдите, – настаивает Элла. - Не нужно своими выдумками пугать других пассажиров.

Они в купе. Проводница заслонила задом дверной проем.

- Вы ошибаетесь, - она говорит заметно тише, разборчиво произнося каждое слово. – Этот гражданин сел в поезд сегодня утром в Харькове. Уже тогда был подшофе, при этом пытался со мной заигрывать. Я еще замечание ему сделала, что говорить девушке заплетающимся языком комплименты совсем не комильфо. Но ему, вижу, было мало. Он бутылку почти всю сам оприходовал. А из закуски только печенье. Неудивительно, что его на такой жаре развезло.

- Зачем вы пытаетесь меня одурачить? Не нужно быть патологоанатомом, чтобы понять, что он труп уже несколько дней. Его цвет кожи, вздувшийся живот, а еще этот зловонный запах, этот смрад гниющей плоти…

- Я настоятельно рекомендую вам взять себя в руки. – Элла гневно хмурит брови. – Темные пятна на нем это лишь игра света и тени. Проекция гротескного рисунка занавески. Отодвиньте занавеску и пятна исчезнут.

Послушавшись совета, Вера отодвигает занавеску. За окном странный пейзаж. Она видит сожженный лес. Множество обугленных стволов гигантских сосен. Некоторые из них все еще дымятся. Она видит, как на опушке несколько волков рвут заживо на части загнанного оленя. Один из волков бросается за поездом вдогонку, словно учуял в нем добычу сытнее. Он движется необычно, как будто рывками. Только что был вдалеке, а теперь совсем близко. Теперь Вера видит, что это не волк, а лишь его тень - черное пятно с окровавленной пастью. Вздрогнув, Вера задвигает занавеску.

- Убедились? Я же говорю, это просто игра света и тени, - настаивает проводница.

- А как же запах? Его тоже станете отрицать?

- Запах слышу. Надышал гражданин перегаром.

- Он не дышит!

- Конечно же, дышит. Но едва различимо.

- Я знаю, что вы неправы и сейчас вам это докажу, - Вера достает из сумочки небольшое круглое зеркальце. Преодолевая отвращение, подносит зеркальце ко рту мужчины, едва не касаясь им губ. Выжидает несколько секунд. Отводит руку. Смотрит на зеркальце, затем показывает его Элле. - Вот видите? Видите?

- И что я должна увидеть?

- Зеркальце не запотело. Стало быть, он не дышит.

- Дайте-ка его мне, - проводница берет из рук Веры зеркальце, прислоняет к губам, дышит надрывисто, затем смотрит в него и улыбается. – От моего дыхания тоже не запотело.

- Можно мне чаю? – слышится из коридора тоненький девичий голосок.

Элла делает шаг в сторону, освобождая дверной проем. Вере кажется, что за последние пять минут проводница еще потолстела. Рубашка под правым ее рукавом немного разошлась по шву. В проеме стоит и вопрошающе смотрит девочка-подросток с синими дредами до пояса.

- Сейчас принесу, - неохотно принимает заказ Элла. – В последнее купе, верно?

- Верно, а что здесь происходит? Я слышала крики.

- Ровным счетом ничего, - пожимает плечами Элла.

- Если не считать, что здесь лежит мертвый мужчина, - дополняет Вера, - который умер несколько дней назад.

- Этот алкаш? Нет, что вы, он просто крепко спит. Во всяком случае, еще час назад я видела, как он, шатаясь, выходил из туалета. Там, кстати, все заблевано печеньками.

- Ты очень наблюдательна, как для своего возраста. Могу я предложить тебе поучаствовать в одном небольшом эксперименте? – интересуется Элла.

- Это, смотря, что нужно делать.

- Подыши на зеркальце так, чтобы оно запотело, - предлагает Элла.

- Всего-то?

Девчонка берет зеркальце, активно пытается справиться с задачей, хмурится, улыбается, снова хмурится.

- Не получается, - констатирует она и заговорщически подмигивает своему отражению.

- Теперь вы, - проводница передает зеркальце Вере.

Вера смотрит в зеркальце. Всего мгновение она видит себя в отражении маленькой девочкой в ситцевом платьице, которое было на ней, в тот вечер, когда она заблудилась на железнодорожном вокзале, когда бежала наперегонки с начинающим движением поездом, когда перебегала рельсовый путь перед набирающим скорость локомотивом.

- Только бы не споткнуться о рельсы, только бы не споткнуться, - прислонив зеркальце к губам, шепчет Вера едва различимо.

- Что вы там бормочите? Дайте-ка взглянуть, - проводница выхватывает зеркальце, рубашка под ее рукавом продолжает рваться по шву. – Ну, надо же! Тоже не запотело! По-вашему, выходит, мы все здесь мертвы?

- Нет. Только он, - теперь уже не так уверенно отвечает Вера. - Но, если вы полагаете, что он спит, может, тогда попробуем его разбудить?

- Я в этом участвовать не собираюсь.

- А я попробую. Хотя бы для того, чтобы себе самой доказать, что не спятила. Как на счет эксперимента на восприимчивость к боли?

- Еще один эксперимент? Здорово! – восклицает девчонка, радостно хлопая в ладоши.

- Вы что же намереваетесь его ущипнуть? – осторожно интересуется Элла.

- Типа того.

Положив в сумочку зеркальце, Вера достает оттуда пилку для ногтей и без промедления вонзает ее мужчине в щеку. Копошащиеся на нем мухи дружно взлетают. Пилка проходит между зубами, погружаясь в ротовую полость на две трети длины.

- Вы точно спятили! Немедленно прекратите. Ему же больно! - верещит, краснея, проводница.

- Я, пожалуй, пойду, - пискнув, девчонка исчезает из виду. Вера успевает заметить, что ее дреды стали еще длиннее. Теперь они едва не волочатся по полу.

- Ему не больно! Он даже не вздрогнул! Почему вы не хотите признать, что он мертв? Погодите, я, кажется, начинаю понимать. Вам зачем-то нужно, чтобы я осталась в одном купе с мертвецом.

- Я все еще жду свой чай, - слышится из коридора тоненький девичий голосок.

- Все, что мне нужно - это порядок в моем вагоне, а вы всякий раз пытаетесь его нарушить, - говорит сквозь зубы проводница. – Прекратите безобразничать, иначе я буду вынуждена принять крайние меры.

- Я не собираюсь находиться с мертвецом! Уж лучше сойти с поезда. Где ближайшая остановка?

- В Чистилищеве.

- Что за название? Никогда о таком не слышала.

- Можете полюбоваться окрестностями. Стоим тридцать секунд. Учтите, там повсюду крысы.

- Крысы?

- Да, крысы - темные сущности мотыльков.

- Я не понимаю.

- Хотите чаю?

Из сумочки Веры слышится тихая тревожная вибрация смартфона, оповещающая о том, что аккумулятор полностью разражен. Вера помнит, что зарядила его сегодня утром на сто процентов. Она помнит, что у нее нет денег. У нее критические дни. Она близка к нервному срыву и совсем не хочет сходить в каком-то Чистилищеве, откуда неизвестно как потом добираться домой.

- Я хочу перейти в другое купе. Мне дурно от этого мерзкого запаха.

- Может быть, здесь просто следует немного проветрить? – проводница решительно движется в сторону окна, оттесняя Веру, вынуждая ее присесть на свободную полку. Опираясь на столик, она приоткрывает окно, рубашка под рукавом окончательно рвется, высвобождая жировые складки необъятного живота. – Вот так, теперь дышать станет легче.

- Вы не понимаете? Я прошу, нет, я требую, чтобы мне предоставили другое свободное место!

- Но, таких нет, если, конечно, не считать двух мест в вашем купе на верхних полках.

- Тогда найдите мне место в любом из соседних вагонов. Вы ведь можете связаться с другими проводниками и выяснить, где еще есть свободные места? – не сдается Вера.

Глядя на порвавшуюся рубашку, Элла, кажется, только теперь замечает прилипший к нагрудному карману ломтик измазанной в томатном соусе колбасы. Она берет колбасу пухленькими пальцами, роняет ее на ладонь, сжимает пальцы в кулак, затем меняет руки местами, разжимает кулак, перебрасывая ломтик из ладони в ладонь.

- В нашем маленьком составе всего один запоздалый вагон. Локомотив с остальными вагонами ушли раньше. Разве я вам об этом не говорила?

- Снова вы шутите? - спрашивает Вера, заворожено глядя, как ломтик колбасы, перетекает из ладони в ладонь.

- Шучу, конечно, шучу, моя дорогая, - ласково щебечет Элла. - Вы устали, вам лучше прилечь.

- Нет. Это исключено. Если я лягу, то сразу усну. А я не хочу спать в одном купе с мертвецом.

- Вы такая же мертвая как он, только разлагаетесь в других людях, а это совсем не комильфо.

- Я не понимаю…

Ломтик колбасы пересыпается из ладони в ладонь пурпурной пылью. Вера зевает, ложится на бок, прижимая к животу колени, смотрит на тень, нависшую над мертвым мужчиной и, закрывая глаза, убеждает себя в том, что это всего лишь тень от верхней полки, а не черное пятно с окровавленной пастью, забравшееся в купе, когда проводница открыла окно.