отец Онаний : По йогурту и спать

- Чудо! Чудо!,- кричал взъерошенный молодой человек очень легко одетый не по сезону.
- Чудо! Чудо!
- Молодой человек, не надо никаких чудес,- ответ прозвучал откуда-то из кучи мусора лежащей в углу.
Молодой человек пригляделся, а это оказалась старуха, ну или женщина неопределенного возраста, но вполне определенного социального статуса. Она вся состояла из пакетов, как какая-нибудь сосулька, начавшая таять состоит из капель, так здесь живой человек состоял целиком из пакетов разного размера. Или парашютист, который ну очень сильно боится, что и основной и запасной парашюты могут не раскрыться, поэтому он нацепил на себя еще десяток мини запасных, чтоб наверняка. Чтобы на все сто процентов.
А между тем на канале имени Грибоедова было малолюдно. Поэтому «чудо» никто не воспринял. Редкие прохожие спешили по своим обычным делам, на носу новый год, не время верить в чудеса, быть бы живу, апчхи.
Молодой человек решил, что он обязательно должен донести своё «чудо» до «говорящего мешка» и направился к старухе.
- Не подходи. Стой, где стоишь, а то ударю,- резко попятилась старуха, волоча и шурша всеми своими мешками.
- Бабушка, да я не опасен,- молодой человек тем не менее остановился на достаточном расстоянии.
- Ага, один такой не опасный потом в Мойке голяшки девичьи топил. Я сама видела. Иди куда шёл. Отстань от меня,- пробасила с явным недоверием старуха-ночь.
- Нет, что вы. Сегодня же новый год. А это такое чудо чудесное.
- Ты, по-моему, дурачок. Иди, говорю, куда шёл. Чудо было когда я коробку с йогуртами нашла на прошлой недели и не пролетела. А ещё чудо было, когда в доме номер семьдесят два, здесь на Грибоедова дворничиха дверь в парадную не закрыла. А на улице как раз придавило, у меня аж пакеты все сдулись. Тогда было чудо. А сейчас…
- А, кстати, извините за праздное любопытство, зачем вам столько пакетов? Вы напоминаете продавца воздушных шаров.
- А ты мне по-прежнему напоминаешь дурачка, которыми этот город всегда славился. И количество их неумолимо растет вверх, потому что экология ни к чёрту. Иди, не мешай. Дом Алёны Ивановны не здесь, сто четвёртый дом. Вали.
И куча пакетов зашуршала, уютно утрамбовываясь в один большой комок.
- Ну, ладно, не хотите чуда, давайте я вам денег немного дам. Просто так. Безвозмездно.
- Надоел, честное слово. А публичный дом- вообще давно отсюда переехал, на улицу Гороховую. Иди, на свой новый год опоздаешь.
- Да, не ждет меня никто. Я ведь действительно осознал, какое же это чудо- просто жить в этом городе. А вокруг все настолько привыкли, они могут идти и споткнуться о человека, ну, например, такого как вы, и не заметить его; могут пройти сквозными дворами и не поднять головы, а там небо тонет в колодце и эта душа города. Вот вы прекрасно осведомлены, что это за дом. И что недалеко дом процентщицы Алены Ивановны. Сразу видно, что вы этот город любите. Это и есть чудо. И я всего лишь хотел этим поделиться.
- Ну и дурак,- резюмировали пакеты, недовольно шурша,- чудо было здесь проездом, тридцать лет тому назад. Я тебе и про приезд Пьера Кардена в Ленинград рассказать могу, и про Собчака но зачем, много было чудного, а теперь чихнуть нельзя. Главное чудо для этого полностью больного города- это возврат былого величия. Вернуть Ему статус столицы и всё прочее, тогда и будет чудо. А сейчас чудо- это бабка-бомжиха обвешанная пакетами, видели, вон она.
Но время бежит неумолимо, и бой Петропавловских курантов превратил бабку в Валентину Матвиенко, которая до сих пор горевала по родному городу, а молодой человек превратился в йогурт «Чудо» в её руках. А в небе, расплылось россыпью звёзд, словно северное сияние: по йогурту и спать.