отец Онаний : Система полупрозрачных намёков

Во мне пульсирует физический труд. Тем самым выдаёт желаемое за действительное. Пища духовная превратилась в мозоли и недосып. Пролетарские эритроциты разрываются от выздоровления. Кажется, я окрылён.

Бригада падших ангелов выходит на неравный бой с бригадой Попова и бригадой То ли еще будет ой-ёй-ёй. Бригада Попова, помолясь, всё с божьей помощью, три раза через плечо плюнула на бригаду То ли еще будет ой-ёй-ёй. Затем три раза на мою безымянную бригаду. Падшие ангелы- это не название, это суть! ***нуть суть- так гласит один из агитационных плакатов.
У бухгалтерши Ивановой дивный зад. Прямо загляденье. Но бухгалтерша Иванова дура набитая. Зато родня. Она благосклонна к бригаде То ли еще будет ой-ёй-ёй, может иногда кисло улыбнуться Поповским, нам- никогда. А нам и не надо. Физический труд сделал из обезьяны человека. Но некоторые так и остались долгопятами, маленькими, злыми с выпученными, будто от запора глазенками, вечно стреляющими сигареты.

Ай да, ребята. Пульс за сто, победа будет за нами!

Желаемое достигнуто! Но дирекция, густо посовещавшись в прокуренном кабинете, решила, что нашей бригаде еще рано висеть. И повесили две другие бригады. Не лица, а жала. Осиный рой беззубых вечно голодных ртов социалистического блуда. А я был окрылён и на мгновение, всего лишь на долю секунды поверил, что в мире царит справедливость.

Бес, сидевший на моём левом плече, презрительно крякнул «не искушай». Еще и копытом в ухо цокнул. А мне его «не искушай» только удесятерило силы, мне и всей бригаде. Мы одних отмолим, другим такие с иксами задачи накрутим, что им все бухгалтерские зады вместе взятые не помогут.

Начальник отдела кадров вызывает. Жалобы на вас есть. Надо бы объясниться. А что толку, милая, неисправимые мы, вот и вся мораль. Неисправимые труженики, поправляю себя. Отсюда социалистическая и коллективная зависть и неприязнь. А еще кариес и второй ребенок у жены начальника цеха, только ребенок на того начальника ничуть не похож. Потому что начальник цеха всегда пьян и с перекошенной рожей ходит, а ребеночек наоборот- трезв и орёт ой-лю-ли. Оборвала меня, говорит «не поясничайте». Написал тогда, что прошу повышения, потому что скромен. Но подпись не поставил. Мол, некий инкогнито просит. Пусть сами голову ломают.

Вернулся к бригаде. Пульс скромный, чуть за семьдесят. Объявил, что от физического труда тошнит. Меня окрестили шиворот-навыворот и погнали прочь.

Я шёл через жерло вулкана и во мне самом всё кипело. Каждый оборачивался на меня и каждого я испепелял взглядом свободного от физического труда человека. Они как мартышки цеплялись из последних сил за кран-балки, чтобы успеть посмотреть мне в след. Потому что им не дано.