Шева : Дорога в небо

Порывы поднявшегося сильного ветра доносили только обрывки фраз:…новыми Чкаловыми…уверенно стать «на крыло»…вместо сердца - пламенный мотор…увидеть вас за штурвалами магистральных Тушек и Илов…рождённый ползать…мы пилоты, ну а девушки, - девушки потом…первый полёт - это круче, чем первый поцелуй…сегодня начинается ваша дорога в небо.
- Почему «в», а не «на»? – вдруг задумался Серёга Комов, - Наверное, - ответил сам себе, - просто так принято. Как не говорим же мы «вхуй», или «напизду». Хотя, тут-то понятно - физика предмета требует соответствующего предлога.
Серёга был силён в физике.
Да и в предмете.
Раз, правда, по пьянке, опозорился. Довелось услышать постыдное, - Рождённый пить - ебать не может!
Ну да быльём уже поросло, пора и забыть…
Начальник училища, немолодой, но высокий, кряжистый, как говорят - крепко сбитый, чем-то напоминающий военный транспортник Ил-76МД, звеня иконостасом наград, продолжал рубить воздух правой рукой.
- Наверное, как и сто или двести лет назад, - подумал Комов, - …На вас вся надежда, братцы! Не осрамите!
Строй курсантов на парадном плацу училища почтительно внимал.
Несмотря на общую приподнятость, было немного ссыкотно – как-то оно там будет?
После торжественного построения переоделись в рабочую, повседневную форму, расселись по крытым грузовикам и поехали на аэродром.

…Когда подошла очередь их «пятёрки», Комов резко выдохнул воздух, мысленно произнёс, - С Богом! и пошёл за пацанами.
Еще со средней школы, где вместе учились, они всегда шли таким порядком: Печа, Чеча, Лоб, Некрас и пятым он, Кома.
Аппарат, на котором они учились летать, был допотопный «кукурузник», Ан-2. Шутили, - Ну, не Фарман - уже хорошо. Зато надёжный. Говорили, - На Аннушке разбиться - это надо умудриться!
Задание, в общем-то, было простое. Взлёт, «коробочка» вокруг аэродрома, посадка. Инструктор рядом, в кресле правого пилота.
Но за штурвалом - ты.
Командир воздушного корабля, йопта.
Главное было - на посадке точно и плавно подвести самолёт к началу ВПП, не забыв для погашения скорости выпустить закрылки. И, конечно, не дать потом «козла». Да на виражах не свалиться, не перемудрить с элеронами.
А взлёт - плёвое дело. Разгони биплан до нужной скорости - сам взлетит.
Как и не железный. В смысле - дюралевый.
Пока Сергей ждал своей очереди, от нечего делать огляделся по сторонам.
Рядом тренировались призванные на переподготовку ребята из сельской глубинки. Прежде чем вновь сесть за штурвал самолёта, они показывали своё умение и навыки на том, к чему привыкли больше, - на живой скотине.
По случаю грядущего Года Быка в училище пригнали стадо резвых, молодых бычков.
Отдалённо они чем-то напоминали белок-летяг. Только были раз в сто больше.
Стоя в начале взлётной полосы, такой бычок буквально рыл копытами землю, ожидая, когда красной тряпкой в конце полосы дадут отмашку на взлёт.
Если бы не рога, удержаться в полёте на широкой спине было, конечно, нелегко. Особенно на виражах.
Да и при посадке.
Из-за большой массы туша быка, вгрузая копытами в землю, останавливалась довольно резко. Чтобы удержаться в седле и стременах, и не перелететь через голову быка, нужно было держаться очень крепко.
Благо летали быки-летяги на небольшой высоте, - не так страшно.
Ребята из среднеазиатских республик тренировались на ишаках.
Привычней, да и сподручней.
А хули - малая авиация.
Еще классики обращали внимание, - Ишак три рубля стоит! Дешёвка. А подымает пудов десять.
Ребята из ВДВ тренировались на КаМАЗах.
Тут много ума не надо было. По-любому - мягкая посадка.
Если КаМАЗ не гружёный, конечно.
Труднее всего было тем, кто летал на трамваях.
В полёте железный вагон был тяжело управляемым, даже с гидравлическими бустерами. Но хуже всего было при посадке.
Попробуй попасть железными колёсами на две еле видимые с высоты узкие полоски рельс!
Асом надо быть.
Зато когда трамвай уже загрохотал по рельсам, ручку контроллера можно было даже бросить - сам докатится.

Проснувшись, Сергей Павлович Комов, авантажный мужчина уже на склоне, но еще без осыпающегося песка, чертыхнулся, - Это же надо такой чудасии присниться!
Еще раз прокрутив в голове яркий, фантасмагорический утренний сон.
В котором, будто в воздушном цирке, перемешались самолёты, трамваи, КаМАЗы, быки, ишаки и давние-давние, еще школьные воспоминания.
И друзья.
На фоне весёлой воздушной карусели, участником которой только что был и он, лишь одно отозвалось в сердце занозой.
Почему ему приснились только те, кто уже ушёл?
Кого уже нет.
Ни Печи, ни Чечи, ни Лоба, ни Некраса.
И сердце тревожно заныло.
Будто в предчувствии.