Петя Шнякин : МОИ МЫСЛИ.

Я постоянно ловлю себя на том, что мысли мои материализуются, а после случая с Зинданом, когда тот наехал на меня, я подумал - "да чтоб ты сдох!", его не стало.
Помню, был уверен, что улечу в Америку, всем об этом говорил, а когда мы с Мариной, отправляясь на охоту на Белое море, ожидали электричку на Москву, к нам подошёл друг моего шурина - Саша Волков. Оглядев наши баулы, решил подъебнуть:

- В Израиль что ли собрались?

Я, практически, не был с ним знаком, так, знал, что он живёт в частном доме у посёлка "Искра" вместе со старушкой матерью.

- Ты чего доебался? Ты о матушке своей подумай! Тяжело ей хоронить тебя будет.

Ловко выхватив двустволку из чехла, я зарядил её бекасинником. Волков спрыгнул с платформы и рванул через рельсы к "Угловому" магазину.

Перед охотой мы остановились в доме на станции Пояконда, где родился автор поэмы "Москва-Петушки". Один из жителей Пояконды, Саня, проходил курс лечения в московской больнице, где старшей медсестрой работала мать моего друга Юры.
У Сани были неполадки с головой, ударили по ней сильно, но в больнице он начал выправляться, эпилепсия почти прошла, через полгода требовался ещё один курс, а когда он узнал, что сын медсестры увлекается рыбалкой и охотой, заявил:

- Это хорошо! Жену не нужно для сопровождения вызывать, поеду вместе с вашим сыном и его друзьями.

Он стал бухать уже в поезде, чуть живой добрался до места, потом в два захода переправил нас на полуостров на лодке с мотором в большое зимовье. Глухаря там было много, но они не держали голос лайки, тут же слетали с сосен. Там, за полярным кругом, деревья не вырастают высокими. Мы переключились на рыбалку, в отлив из нор доставали страшных червей-пескожилов. На их кусочки ловили треску, но, вскоре, в филе треки обнаружили каких-то белых паразитов, порой до десяти сантиметров в длинну. Вот такая поездка получилась. А когда вернулся домой я узнал, что Волкова три дня как похоронили. С сердцем что-то.

И чтобы мой мемуар окрасить в положительные тона, расскажу как в 1976 году мы с братом Андреем и двумя его друзьями отправились на весеннюю охоту в Карелию, на самый её север, за Медвежьегорском. Стоянка поезда - две минуты. Рюкзаки набиты вещами, консервами, хлебом, патронами, ружьями. Но видно, что вальдшнеп не полетит - снега по пояс. От станции до заброшенной деревни пиздячить километров семь, думаю, в такой глуши что-нибудь да попадётся, вытащил ружьё из чехла, в правый ствол зарядил пятёрку на рябчика, в левый - двойку на глухаря.

- Я первым пойду.

За мной тащилилась остальная тройка охотников, охоя под тяжестью рюкзаков. Уже на подходе к дервне справа от меня взлетел тетерев, метров пятьдесят, я стрельнул по нему, затем второй раз, метров с восьмидесяти. Так и не было понятно - попал я или нет. Потом, за бугорком, я увидел ямку в снегу. Туда и упал краснобровый косач, поражённый одной дробиной в голову.

- Петя, у нас жрачки мало, можно из тетерева суп сварить?
- Мы больше ничего не возмём. Но всё равно - варите.