отец Онаний : Петрович

Механик Петрович, как практически всякий механик, был не дурак выпить. Отсюда все проблемы, как в личной, так и в общественной жизни. И, если личная жизнь легко выгоняла Петровича из дома в одних трусах, то общественность больше пользовалась этой слабостью механика.

Когда Петрович был как стекло, человек- золото, механик от бога. Стоило «золоту» наступить на пробку, оно тут же, как в мультфильме «золотая антилопа», превращалось в черепки.
Петрович был уже не молод, но по известному выражению, был ходок. Имел молодую жену, маленького ребенка от неё и дом полную чашу. Дома Петрович бывал редко, в основном это были командировки по многочисленным участкам на Севере, куда руководство закидывало его разогнать тоску водителей и механизаторов, нещадно ломающих дорогую иностранную и отечественную технику.

Петрович прибывал на очередной участок, настраивал слуховой аппарат на нужную частоту и шёл в бой. Проблемы со слухом, опять же по слухам, у него с Афгана. Не обламывало механика самого лечь под бульдозер или Камаз и натыкать носом водителя. А уж благодарные водители и механизаторы несли и несли, и несли. К вечеру, механик Петрович шёл по городку перебирая руками по жилому вагон-дому. Вагон-дом кончился, Петрович упал как озимые.

Другого давно бы уже уволили. Но Петровичу прощали практически все выходки. Лишали премий, делали выговоры, вызывали на ковёр. Но другого такого Гудини не было.

В очередную командировку Петровича заслали в Ненецкий АО. Участок у чёрта на рогах. В чистом снежном поле. Техника сыпется, водители бегут, механизаторы грызут грунт и нервно курят.

Петрович смог наладить обстановку, разрядить настроение толпы. И был обласкан огненной водой, был практически выкупан в ней как в ванне.

И вот настало время выезжать с участка. Петровича усадили в вахтовку, привязали ремнем безопасности, как самое дорогое оборудование и перекрестили в путь.

В Усинске Петрович сошел на жд вокзале. За ним, как за Иисусом, сошли его «ученики». И пили они до умопомешательства, которое от местной водки наступает с пол бутылки. А после Петрович полтора километра тащил на себе полумёртвого от водки охранника.

В общежитии охранник стал постепенно оттаивать телом, но в душе его поселился лёд. Охранник, почему-то стал бросаться злыми словами на Петровича. От чего слуховой аппарат не на шутку загудел, а Петрович перешел в рукопашную. Как дерутся два вусмерть пьяных человека рассказывать не надо, рестлинг отдыхает. Но механика оттащили, а охраннику добавили, после чего связали скотчем по рукам и ногам. Петрович был закрыт в кабинете ТБ, а охранник не дождавшись свободы обмочил казённое обмундирование. А после еще и наблевал вокруг себя, как бы говоря этим, за круг не заходить. Вий.

Петрович не просыхал еще несколько дней. За это время сменилась вахта, уехал обоссанный самим собой охранник и кто-то набил Петровичу табло. А после он и вовсе потерялся.

Петрович был обнаружен утром, спящим в обнимку с унитазом. Попытки поднять его были тщетны. Он вцепился в фаянсового друга как якорь в корягу на дне морском. Когда чудо механика всё-таки удалось поднять, то он вырвался и шатаясь побрёл по коридору общежития. Вся спина его была усеяна использованными туалетными бумажками, которые болтались на нём как конфетти. Всем встречным он показывал на своё ухо, давая понять, что потерял аппарат и он ничего не слышит. Разбитое табло механика зияло двумя абсолютно симметричными иссиня-чёрными фонарями, не хватало только ночи и улицы.

Про очередные проделки Петровича прознало руководство и решительно сказало своё «хватит». Пришёл приказ на увольнение механика. Жена Петровича тоже высказала своё презрение к законному супругу, объявив, что вещи его уже покоятся на лестничной площадке, а заявление на развод лежит в ЗАГСе.

Петрович воскресал неделю. «Бодягой» замазывал синяки, ел куриный суп. которым его так благородно подкармливала техничка тётя Маша. Слуховой аппарат нашелся в том же туалете в перевернутом ведре с остатками бумаги. А вот телефон явно кто-то подрезал. И вот спустя неделю, в тёмных очках, трезвый, но морально подавленный бывший механик, был посажен под белые ручки в поезд до Тюмени. Посажен и забыт навсегда как страшный сон. Степени его достоинств сменили ступени его падений. Выкарабкается ли, бог его знает. Только это уже совсем другая история.