Михаил Скубилин : За жизнь

Кайф накрывал помеченную местность.
Кум осовел и, опошляя слог,
со знаньем дела, пользовал словесность,
с особым шармом - вдоль, и поперёк...

Прибрали литр, молча, без усилий.
Жизнь, выправлялась, в общем, неспеша.
И лишь за рейтинг матушки России
снутри чесались анус и душа.

Когда пивком разгон лакировали –
к нам, бывший «брат», в семейный диспут влез…
- Крым и Донбасс вы внаглую отжали!
Шойгу – палач. А Путин – просто бес!

Игнат развёл натруженные руки:
«Зашло не так, убогий? Твою мать!
Чью ханку жрёшь, халявщик вислоухий?
Чесал бы к ляхам – шлюзы подмывать!»

Порвав остатки близости вербальной,
я закипел, впадая в эпатаж:
«Вали с хвоста, муфлон многострадальный!
У вас и Бог теперь уже не наш…»

И пароксизм этнического бреда
завёл меня в ведический астрал…
Я крест сорвал с нерусского соседа.
Погнал его на Киевский вокзал.

Но оппонент рванул на Ярославский,
где ждал сигнала рейс на Воркуту.
Испортив воздух, «патриот полтавский»
запрыгнул лихо в тамбур, на ходу.

А я - домой, с остатками зарплаты,
поймав за хвост попутную волну.
И разорвав кровавый плед заката,
звездой вкатился в неба глубину...

Хранитель спас – доставил по прописке,
убрав с пути шальные виражи.
Взял на себя ответственность и риски –
и, в этот раз, не спутал этажи.

Жена, прошлась по фейсу и по телу.
Потом всплакнула, вспомнив о былом...
Мы помянули Нельсона Манделу -
и я уснул как филин, за столом.

В ночной кошмар, жестокая расправа,
сквозь пьяный сон, весомо так, зашла...
Вокзальный бомж, трансгендер Коля-Клава,
имел насильно кума и хохла.

Большой елдой орудовал с нахрапом.
(ни дать, ни взять – безумный живодёр)
А я лежал ничком, с вонючим кляпом -
принять готовясь смерть или позор.

Маньяк излился трёхэтажной феней.
(поднаторел средь профильных «принцесс»)
И применил сеанс нововведений –
внося искру в классический процесс.

… Сырое утро на балконе пухнет -
как тесто, возле бабкиной печи.
Огарок солнца закатился в кухню –
убогость быта смыслом облачив.

И вдруг ворвалось стадо санитаров.
Я в позу встал, впадая в эпатаж.
Хотел блеснуть своим репертуаром –
но на меня накинули фиксаж.

Ну, Слава Богу - это не инферно.
Синдром похмельный. В общем - мутный шлак.
Насильник - бред! Игнат живой… Наверно...
И у мазепы тоже всё ништяк.

Я плыл в преднебье, в рубище холщовом,
раскинув руки, обозначив крест…

… И растворился в облаке бордовом,
омыв слезой вокзалы и окрест.