ko bazibor : Василь Андреич

Василий Андреевич уже битый час ворчался в постели и не мог заснуть. Его мучала изжога - наверное свинина давала о себе знать - изрядная порция свинины, которую Василий Андреевич уплетал руками со сковородки, стоя посреди кухни в одних семейных трусах. Вернее сказать местами в семейных трусах, ибо боольшая часть этого знаменательного предмета гардероба была давно оставлена в неравном бою с врагом-с полчищем кровожадных заноз, густо населявших все деревянные поверхности в Васином жилище, стулья, к примеру. Но стулья-ещё не самое страшное, что можно было узреть в жилище нашего нового знакомого, впрочем, здесь неуместно, наверное, выделять что-либо «самое страшное». Ужасающим было решительно всё: пять комнат как пять искаженных болезнями аппендицитов, готовых к удалению, отходили от длинного, до потолка заставленного старинными холодильниками коридора, в самом тёмном углу, стоит лишь отодвинуть пузатый, трясущийся генератор холода, и... Браво! Вы в центре жизни Васиной квартиры-в ТУАЛЕТЕ (за неимением унитаза прозванном «чёрная дыра»). Дыра, стоит отметить, была не совсем чёрная, и необыкновенно вонючая, зато вокруг неё можно было найти различные газеты (для чтения и не только), кубик-рубика (Василий любил внести интеллектуальную нотку в досуг), ведро воды (чтобы замести за собой следы) и чаще всего-самого хозяина квартиры. Он, как правило, мучался сперва обжорством, а потом медвежьей болезнью. От туалета, естественно, недалеко до кухни-самого интересного экспоната коммунальног музея имени Васьки и его друга-алкоголика Мастрюкова. Если бы это повествование велось диктором и по телевиденью, то уместно было бы объявить (перед описанием кухни), что детям и людям со слабой нервной системой стоит отойти от экранов. Мы же, переплюнув три раза для храбрости через левое плечо, двинемся в путь. Уже сам выход в это культовое место был достоин внимания. Двери в проёме не было (её уже три года как увезли бывшие жильцы квартиры) и теперь в пустом пространстве косяка этаким рудиментом болталось местами прибитое, засаленное и разодранное до неприличия шерстяное одеяло, причём с тех пор, как это было обычное шерстяное одеяло, оно видоизменилось настолько, что походило, скорее на шкуру древнего брондозавра, а пространство за ним- на первобытную пещеру. В кухне Василия Андреевича ломалось пространство. Но нет, там не возникал пятый угол, или четвёртое измерение-там вовсе не было углов-стены были заляпаны копотью, жиром и кусками еды, лёгшей слоем толщиной примерно в пол метра, местами в метр, измерений тоже не было. Собственно, нечего было измерять, да и мешала вечная темнота (окно в один торжественный для Васи иМастрюкова день было выбито и заделано подушками и банной паклей). Зато была, всё же в этой пещере та изюминка, на которую стоило обратить внимание-талантливая имитация первобытного костра, так называемый «апофеоз» этого жилища. Василий Андреевич вообще нередко показывал чудеса коммунальной изобретательности, но здесь он превзошел себя-одним прекрасным летним утром захотелось желудочной душе романтика «чего-нибудь горяченького», и не захотелось платить за газ. Куда более его привлекал настоящий, природный, живой огонь. И взял он здоровую кастрюлю, где раньше разводили хомячков, накидал туда бурой ваты, газет, обломков хищных стульев-своих врагов, разного хлама, а наверх взгромоздил решетку на ножках. Для проникновения воздуха.
-«Какое же горение без воздухопроникновения»-изрек Василь Андреич, любуясь плодом своего труда (в моменты удовлетворенности содеянным мы все становимся немножко гениями, и Василий, конечно, тоже). Но на сегодя судьба имела для него в запасе даже два одаренных поступка: первый вы уже могли оценить-это изречение о горении, сообщающее людям мудрую правду жизни ; второй же-внезапное решение полить хлам керосином.
-«Чтоб лучше горело»-брызгаясь от радости разноцветными слюнями приговаривал Василь и лил, лил, покуда не осознал, что пора бросать спичку. Но радоваться чудесам своей изобретательности водиночкубыло совсем грустно, да и спичек не было и Василий Андреевич пошёл в туалет вызывать друга Мастрюкова. Не удивляйтесь, ведь «чёрная дыра» имела непосредственное проникновение в квартиру этажом ниже, тоже без унитаза и тоже с человеком, готовым к общению. Василь тыкал длинной загнутой спицей в «чёрную дыру», пока не нащупал где-то в глубине незапятнанную стенку трубы, вот тут Вася стал с силой об неё колошматить спицей, пока не услышал усталое, глухое «иду» Мастрикова.
-«И спички возьми»-крикнул в дырку что есть мочи наш смелый изобретатель-не хотелось, чтобы детище долго стояло неопробыванным.
Мастрюков ввалился и с порога крепко поцеловал Василия Андреевича, настолько тесная у них была дружба, хотя поцелуи эти нравились только Мастрюкову, Василий их скорее терпел, чтобы не обидеть друга. Но сегодня наш герой даже не обратил на это внимания, расталкивая холодильники и таща за собой товарища, он рвался на свой олимп-к своему триумфу-в кухню, к кастрюле.
«Вот теперь заживём...»-вымолвил при виде кастрюли Мастрюков-чуткий человек, он уже предчувствовал запах жареного.
-«Держи спички»-торжественно протянул он коробок....
Запомнилось только как слабый огонёк падал по дугообразной траектории в кастрюлю и ещё столб огня, вылетающий из этого жерла мгновенно после поглощения спички.
С тех пор Мастрюков-брюнет, слои, облепившие стены Васиной кухни чёрные, а посерёд этого кухонного подобия пещеры-вечный паматник коммунальным неплательщикам за газ-одинокая конфорка, она же кастрюля, она же-плита.
Сейчас Василь, переборов страх, всё таки пользуется ей достаточно успешно. Только больше ни грамма керосина туда не льет.