отец Онаний : Вера, Надежда, Любовь

Родина, зачем ты морду бьешь каждый раз, когда я с утра не могу не то что сдачи дать, но и выставить руки, чтобы защититься. Харю мне начистила при всех, прямо в очереди. Без вины виноватым сделала. Посмешищем. Но я всё равно выстою. Ради тебя, Родина, наплюю на всеобщий смех и презрение. И перешагну порог сего заведения, рядом с которым ты меня и в хвост и в гриву.

Пусть даже в спину мне плюнут. Чего я там не видел. Это они всё от зависти. А я вот уже, у заветной черты, где три продавщицы: Вера, Надежда и Любовь. Как Змей Горыныч с тремя головами. Тут сноровка нужна, распознать у кого сегодня настроение хорошее, а у кого яд с языка слетает как у кобры. Которую ночью муж мял да мочалил как Сивку-бурку, а которая сама мочалила да унижала мужа пропойцу. Упаси Господь.

Пойду к Надежде с надеждой, что была у неё ночь потная как её подмышки, томная, как её взгляд. С надеждой в её очи загляну, как пёс бездомный, вечно алчущий. Для пущей картины еще язык высуну, только не вою. А Надежда на меня и не смотрит. Взгляд сквозь меня, на всю очередь таких же бедолаг, со своими надеждами, верою и любовью.

А я ей на блюдечко с голубой каемочкой деньги ссыплю как последний песок в часах. Нет больше ничего, Наденька. Не гони.

Она ногтиком острым, кроваво-красным считать начнет, медленно, чтобы я последнюю надежду потерял. А сам, думает, виноват, надо было к Любови идти, её ночью мужик мял да мочалил, так что ноги до сих пор разъезжаются. А меня муж пьяница, выгнала его давно. Никаких надежд он не подавал. «Не хватает у тебя»- завершила подсчёт Надежда и изгнала меня из своей очереди. Оставь надежду всяк сюда входящий…

И я поплелся снова в хвост, только теперь к Любви. О, Любовь, надеюсь, злая Надежда не обманула меня, не посмеялась в глаза. О, Любовь…

Любви были все возрасты покорны. Многие здесь стояли за себя и за того парня, и за дедушку и за бабушку, и внучка за кошку… и я в хвосте, вслед за мышкой.

Выстоял свою долю. Снова в блюдечко с каемочкой ссыпал всего себя. Всю душу вывалил на это блюдечко. Люблю тебя, Любовь. Только и ты меня полюби, не откажи.

Взглянула на меня Любовь, быстро так, как выстрел у Амура. И понял я, что не откажет. Что будет у меня сегодня жизнь полная огня. Христос Воскресе и я воскресну. Дай Бог тебе, Любонька и дальше таких ночей. И выставила она мне заветную посуду, замутненную посуду, божью росу!

И выпил я не отходя от кассы. Всё выпил, ни капельки не проронил и обмер. За сердце стал хвататься, воздух как рыба искать белыми губами. А очередь расступилась передо мной, как море перед евреями, изгнанными из Египта. И снова обступила меня, поглотила меня в свою пучину. А Вера со своей кассы громко сказала: «выкиньте его наружу, заблюёт здесь всё, алкаш».

И чьи-то сильные руки взяли меня за все шивороты и вытащили вон. Выбросили за порог как огрызок. А была бы во мне вера, упал бы я тогда - вряд ли. Поэтому Вера меня и вышвырнула, от зависти или от обиды, что к ней не подошел. Обошел её от Надежды сразу к Любви. Даже не поинтересовался, а как у неё, а что если… Теперь лежи и подыхай, как собака. И запомни - без веры нет ни надежды ни любви, Ирод ты ебучий.