штурман Эштерхази : Коробок

Богу - божье, табак и орешки ке́шью.
За поворотом угол, и тот медвежий.
На подстанции снова исчез весь свет.
Мне протянуть бы ещё пять лет.

Да нет, говорит, над "Нивой" своей не стой
раком, как Микелина Бродского
на постой
вписала в свой взрослеющий ювенал.
Далее грязный, но, в общем-то, чистый нал.

Далее ныне, и во веки веков, и присно
сделай мне крепкий кофе, бухой бари́ста.
Лапки кофе-машины дёргает по инерции.
На сдачу даёт банкноту и два сестерция.

Этого хватит на то, чтобы сердцу дважды
опять заработать, не сдохнув во сне от жажды
под солнцем, что в небе застряло, как в синей глине.
Она засыпает, кончив на Муссолини.

Я засыпаю, и взгляд мой в зените чист.
Видел я сотни пьяных таких бари́ст.
Кофе едва ли сделав, бежит блевать.
После таких пассажей я буду спать.

И вижу я сон, что видит она во сне -
из лунного света выделывает мулине́.
Дензнаки своего государства
переводит в юани...
Господи, мой коробок с анализом
сохрани в своих дланях.