Шизоff : Страшная история

Страшная история

Нехорошие времена наступили, граждане. Бездуховные, и жестокие к слабым людям.

Ведь человек – определённо слаб, хоть и звучит гордо. Но гордо звучит человек временами, да и то не каждый, а слабости имеют все. Один телом силён, красив, как языческий идол, - а косноязычен. Другой ума немереного, так и искрит познаниями, как банка лейденская, но ноги воняют. Ну и у кого они, спросите, не воняют? Да у всех, даже у светских львиц, воняют. Но по-разному. Светской львице смердеть предписано этикетом, она ведь больше ни на что и не годна, кроме как вонь разводить вокруг своей персоны, и даже эту вонищу назовут «особым, присущим только ей, ароматом». Вонь политика - «своеобразным духом времени», ну а президенты всякий раз «свежий ветер перемен» олицетворяют. Как вспомнишь некоторых, с присущими стадии полураспада, миазмами....

Ладно, не о президентах речь. Речь о том, что кажущаяся мелочь может круто изменить судьбу всякого человека. Тут, разумеется, всякий может сказать: ну вот, сейчас вывалим помойку на нашу неумытую Расею, опять двадцать пять, снова.... Никак нет, заблуждаетесь!
Речь пойдёт об одной из самых высокоразвитых в экономическом отношении, стран. О родине демократических свобод и массовой толерантности. Об Англии, где испокон веков всё шиворот-навыворот, но представлено, как единственно приемлемая норма.
Ведь это оттуда повылезали и капиталисты со звериным оскалом, и социальная сволочь с высокими идеалами, и рок-музыка, чтоб ей пусто было, и ещё масса всякой вредной ереси, закреплённой в обязательных декларациях, статьях, биллях и прочей лабуде, призванной запутать сознание, и убить в зародыше всякую свободную мысль. А ещё хуже то, что если мысль эта вдруг народилась таки, странным и противоестественным образом, то донести эту мысль порою совсем невозможно.

Вот, например, история одного изобретения. Полезного, спору нет, даже значимого. Да только по сравнению с тем, что не состоялось – пыль и сор, чепушина. А то, стоящее, – так и пропало втуне, вместе с неким гениальным английским Кулибиным.

*******

Один почтенных лет английский джентльмен изобрёл вечный двигатель. Понятно, что сейчас все начнут рыло воротить и зубоскалить: мол, плавали, знаем, кушали достаточно, ещё один самородок, Моня Квасов, блин, из Йоркшира! А вот и не из Йоркшира, а совсем наоборот – из Девоншира. И не Моня – а сэр Джордж. И не Квасов, а.... Увы! - даже эта информация в Национальном Британском Музее находится в спецхране, под грифом «Особо секретно».

Сэр Джордж этот, был презанимательнейшей личностью. Подобно большинству чистопородных аристократов, он был полудохлым с детства сиротой, болезненно честолюбивым и охочим до естественных наук. Денег же у него было как у дурака фантиков, но до восемнадцати лет он, как водится, бедствовал под опекой двух геморроидальных и вредных тётушек, незамужних и с придурью.

Бывает, что плоды подобного воспитания уходят вместе с детскими страхами и обретением юридических прав и свобод, но в случае с мистером Джоном всё было довольно худо. Подлые бабы не держали сироту впроголодь, не подвергали его сексуальным унижениям и надругательствам, не пытались свести со свету ещё в несознательном возрасте. Нет, две пересидевшие в девках дуры вложили в него всю нерастраченную нежность, любовь, и эрзацматеринский инстинкт. А такого не выдержит даже взрослый, здоровый человек, вроде борца Карелина. Доказательства? Прошу, вот например - Майк Тай.... Оставим: он ещё жив. И речь, простите, о сэре Джордже, эсквайре...

Дело в том, что старые дуры пёрлись от Шотландии. Оттого и кавалеров прощёлкали. Пока им Мак-Лауды в девичьих грёзах являлись, Роб Рои всякие, остальные пороились вокруг, жалом поводили, пожужжали, да и разлетелись кто куда. А эти остались сирень в саду нюхать и азалии культивировать. Под звуки волынки. Одна играет, вся раздувшись, другая окучивает. И наоборот. Порою подключался брат на английском рожке, но вскоре доигрался: дунул в ухо молодой жене, из шалости, пролетая над Ла Маншем.... Двухместную «Сесну» так и не нашли, а годовалый Джордж плакал не больше обычного.

Вскоре и вовсе привык.

*********
Да, господа, к глобальному сиротству малыш привык быстро. И слава богу, что не мучился. Без мамки, конечно, так себе, но дело было в другом, а именно – безотцовщине. Нужен парню отец. Нужен. Чтоб поволтузил, по жопе дал, высказал порою нечто колоритное. Школа жизни нужна. Строго мужская такая школа, без соплей. С кем, собственно, маленький Джон мог поссать на брудершафт? С тётей Дженни? Или с тётей Салли? Спору нет, стал бы постарше – было бы даже пикантно, но вот в розовом детстве этот бабский стереоэффект оказался губителен.

Ну да, они оказались достаточно умны, чтобы рядить Джонни в долгополые рубашонки с рюшами лишь до пяти лет. Затем, скрепя сердце, переодели в мальчуковое. Трансвеститом Джонни не стал. Но вот с одной проблемкой столкнулся….

Смышлёный пацан научился читать весьма рано, жажда знаний была в нём неутолима, сердце горячо, ум заточен. Но до тех пор, пока в его руки попала первая книжка, он частенько слушал сказки сидя на горшке. Это нормально для детей, да. И просиживал он, увлечённый весь, глазастый и вихрастый, на этом горшке в буквальном смысле до усёру. Сидит и слушает: сверху впитывает, снизу подтекает. Ведь пожизненные девочки как рассудили? «Вот захотел мальчик писать – посадить мальчика писать. Посидит, пописает, послушает – а там, глядишь, и покакает ненароком». Он послушно сикал, пердел, гадил, думал, предавался фантазиям – одновременно. Сидя. А чему могли научить его пожизненные девочки? Ничему путному, ясен хуй. Только своей бабьей немочи.

Став постарше – с удовольствием скрывался в приюте уединения с книжкой. Ощутив позыв, Джонни немедленно хватал томик Джоуля или Ленца, и с наслаждениям предавался симбиозу физики с физиологией. Думы были абстрактными и гипотетическими, процесс дефекации – конкретным, но споратическим.

Короче: срать, ссать и думать, ясноглазый отрок научился одновременно.

*******
«Привычка – вторая натура». Даже первая, если не лукавить.

Джон вырос, возмужал до известных пределов, схоронил одну за другой благодетельниц, стал сам себе режиссёром, и в целом – жизнь удалась. Жениться ему, сызмальства окружённому перезрелыми девами, не хотелось. Больше пёрло учиться, учиться, и ещё раз учиться. Средства позволяли двигать науку, сытно жрать и платить налоги. Государство не трогало чудака, чудак равнодушно клал на общество. Так бы и жил анахоретом, но однажды пути социума и индивида пересеклись. И самым драматическим образом для обеих сторон.

Дело было так…..

******
В час, когда Джон просрался поистине гениальной идеей, в мире шла холодная война, бойня за энергоресурсы и сферы влияния. Всё было не слава богу, мир нервно дрожал и пугливо озирался в тоскливой надежде на чудо. Суть этого чуда была ясна досконально - мирный атом стал не особенно мирным, и отсутствие альтернатив сулило катастрофой.

В случае с нашим героем повседневность сыграла роковую роль. Подсознание плюнуло, внезапно и густо, по-верблюжьи окатив и без того воспалённый мозг изнутри. Мерно кипящее серое вещество забурлило, рвануло, подогретое невзначай брошенной угрозой из дебилятора, и выбило пробки напрочь. Путаясь в спущенных штанах, мучаясь спазмом в кишке, нервно сжимая в руках исписанный затейливыми формулами блокнот, сэр Джон ворвался в клозет, плюхнулся на стульчак, напрягся, и…. «Эврика!!!». По гулкому многозалью прокатился издревле знакомый вопль победы. Рука судорожно выписывала таинственные закорючки, фекальные массы рвались наружу, миазм крепчал.

«Уффф..!!! - выдохнул гений, закруглив последнюю хитрую почеркушку, - Кажется, я не зря носил в себе…Результат налицо, год дэм!».

Очень верное резюме. Стоило лишь заглянуть в недра фаянсового друга. Но лучше – в блокнотик.

******
-- Вы уверены, что этот джентльмен в своём уме?
-- Абсолютно не уверен, ваше высочество, но ясно, что некоторые причуды достопочтенного сэра Джона, не умаляют ценности изобретения. Это прорыв, сир. Бомба. Идея гениальна, остальное – дело времени и технологии. Королевство имеет все шансы обрести былое могущество.
-- Гм… Мы по прежнему….
-- Несомненно, сир.
-- Да…Ну и чего же требует этот чудак?
-- Малости, сущей малости, сир. Он желает лично представить Вам своё изобретение.
-- Полагаю, что в наше демократическое время мы можем позволить себе определённую широту мировоззрения?
-- Полагаю, что да, ваше высочество.
-- Хорошо. Назначьте ему время для аудиенции. Скажем….
-- Уже назначено, сир. Послезавтра Вы примете его на званом обеде. Будут присутствовать несколько силовых министров и представителей лейбори….
-- Вы неподражаемы, советник. Полагаюсь на Вашу прозорливость и добросовестность.
-- Будет исполнено, сир. Благодарю вас за доверие, сир.

******
Сэр Джон, хоть и был маленько не того, подобно большинству гениев, но всё ж-таки являлся потомственным сэром. Во всех смыслах реальным сэром. Племенным. И генетической спеси у чудака накопилось невпроворот. Что может согреть сердце английского джентльмена? Пунш, грог, виски? Скачки в Ипсоме? Надёжный чек в надёжном банке?
Чек имелся, скачки не цепляли, спиртуоз не привлекал. Бабы не было.
Что же ещё?
Вес. Самая метафизичная из всех физических категорий. А в английском понятии вес – это вес в обществе. Остальное – из области отвлечённых и сомнительных величин. И вот весу сэру Джону хронически недоставало. Взвешивая себя на самых точных, душевных весах, он ощущал патологическую дистрофию. Будучи тяжеловесом от науки, в социальном устройстве он мог выступить в весе петуха, а быть петухом зазорно даже по ту сторону Ла Манша, если только ты не королевских кровей или не поёшь дрянные песенки на завтраке Королевы. Сэр Джон не пел, в отличие от хитрожопого тёзки.

А потому он решил использовать подвернувшийся шанс – предоставить плод своего пытливого ума той самой королевской особе, что будучи определённо голубых кровей, могла бы заземлить его мятущееся эфемерное тело. Даже не орден, нет! Одна лишь честь пожать руку принцу крови… О! Нам, скифам, вовек не понять этого чисто-конкретно-британского кайфа.

В назначенный день сэр Джон был нервозен и несколько гомозлив. Напомаженную голову стягивало, почечуй свербел, галстук душил, перхоть бесила. Дура машинистка не могла напечатать простейшую формулу. Хуже того – эта конопатая шотландская сучка вообще не рубила в термояде!!! Колом торчащий из новенького фрака сэр Джон послал её в жопу cогласно всем трем законам сэра Исаака, и стоя, одним пальцем отбил на машинке два листа своего феерического доклада. Желудок пищал и вибрировал, кишечник бунтовал, но…Душа пела, и пела. Голосила навзрыд.

А вот пляска, к сожалению, не задалась.