Егор Ивин : Мое понимание поэзии

Триста километров и седина на висках
Не остановят меня, не собьют с пути
Я приеду, весь красивый и
Радикулит, короткие ноги и близорукость
Не удержат меня от тебя, моя царевна
Лягушка. Я примчусь, моя Елена
Прекрашновна Потаповна-Кривопяткость
И побрею твою киску...
Уеэээ, я срываюсь на блюз когда
Произношу вслух твое имя, цыпа,
Уээээ, я ворвусь красивый и потный,
Только с дороги. И замечу, что твои ноги
Прекрасны и что о них мне виделись сны
В моей юности, далекой и полной тоски
Эпилептика с грустными глазами в оптике
Еще не написавшего ни строчки, еще
Не вкусившего вшивого плода запретного –
Ведь у нас тогда в деревне было грязно
И не было дров, чтобы затопить баню
Поэтому все были вшивыми и манящими.

Я приеду красивый, чуточку ноябрьский
И расскажу тебе грустную историю нашей деревни
И моей сокрытой юности в избе
Я расскажу как зимой к моему окну подходили
Прекрасные гладкошерстные оленихи,
Оставляющие за собой следы на девственно-белом
Снегу, чтобы посмотреть как я студиозом за книжкой
Бережно и медленно, грациозно и не боясь ничего
На свете дрочил в варюшку сшитую соседней бабушкой

Я приду ураганом в твою хрущевку и замечу в водовороте
Все письма, которые так бережно хранишь в манишке
И они будут падать на наши головы как чистый снег
И тогда я побрею твою киску, дорогая Елена
Буэээээ-эээээ... Уээээ, я срываюсь на блюз

Но сперва я попрошу тебя затопить баньку
И налить кваску, и принести самогона с рыбкой,
И рассказать как живешь ты с такой фамилией,
Как ты вообще живешь и потом я возьму из своей
Сумки бритвенный станок и побрею твою киску
Налысо. Я подойду к окну, дотронусь до штор,
Посмотрю под ноги, возьму тушку твоей киски
И побрею ее, бережно.
И тогда она будет бегать лысенькой, мяукать и
Чувствовать себя какой-то привлекательно Египетской.