Шева : ...и прекрасна

Джейн не всегда была Джейн.
Точнее, даже не так.
Сначала имени у неё совсем не было.
А зачем черепахе имя?
Для того, чтобы нежиться в тёплых водах Южно-Китайского моря или заглатывать планктон, водоросли или моллюски, - без надобности.
Может у зелёных, больших черепах, которые весом до четырёхсот килограмм и диаметром панциря до полутора метров и есть имена, как у выдающихся представителей, но у них, - оливковых черепах, сроду такого не было.
Зелёным черепахам Джейн никогда не завидовала.
Огромные, неповоротливые. Да и охотятся за ними - будь здоров. Мяса-то в них много. Их так еще и называют - суповые.
Они, оливковые, гораздо меньше. Но оно так и удобней. И заглотнуть кого-то или, наоборот, увернуться. Или нос свой куда-то сунуть.
На беду, любопытство Джейн и сгубило.
Точнее, не сгубило, а подвело.
Ну, болтается на волнах резвый белоснежный катерок. Ну, название красивое: Amazing Life, - Удивительная жизнь. Ну, посмотрела на него, - и плыви себе дальше.
Нет, надо было близко подплыть. Рассмотреть.
Винт гребной, ага.
А тот возьми и завращайся. С бешеной скоростью.
И правого плавника, мгновенно, - как не бывало.
Лихорадочно в испуге заработав оставшимися левым плавником и задними лапами, Джейн сначала даже толком не поняла, что произошло.
Может и лучше, что не поняла.
А то бы камнем пошла на дно.
А вот дальше ей повезло.
Жизнь-то - она какая?
Везение с невезением об руку ходят.
Людишки с катера увидали, что случилось, закричали, мотор остановили, а Джейн большим сачком выловили.
Рану перевязали, укол какой-то сделали.
А когда катер пришёл в Джакарту, отдали её в реабилитационный центр.
Для таких, как она, морских инвалидов.
Вот тут и назвали её Джейн.
И сделали искусственный плавник.
К которому Джейн отнеслась неодобрительно. Похожий, конечно, но - не настоящий. Как им управлять? Непонятно. Да и несподручно.
А потом в жизни Джейн вообще произошли крутые перемены.
Самолётом через океан её перевезли в какую-то другую страну.
И замученную после перелёта и долгой дороги от аэропорта наконец-то выпустили в большой аквариум с настоящей морской водой.

Среди разгильдяев и забулдыг их городка Фил Джемисон был фигурой легендарной.
Во-первых - фамилия. Считай, то же самое, что Вашингтон или Линкольн.
Хотя какой то же самое, - круче!
Подвезло так подвезло. Потому что - чистое совпадение.
Тому, настоящему Джону Джемисону, - отцу-основателю и создателю знаменитой марки виски, Фил родственником не был. Разве что, теоретически, в каком-то тридесятом колене.
Во-вторых, Фил был славен удивительной способностью выпить этого самого Джемисона немеряно.
И не свалиться под стол.
А наоборот, с еще большим азартом начать рассказывать очередную историю-байку, на которые он был так горазд.
Потому что, - и это в-третьих, он был писатель.
Ну, как писатель?
Когда-то давно, говорили, он написал и издал повесть. Сделавшую его в одночасье знаменитым. По крайней мере, в родном городе.
Потом то ли писательский запал пропал, то ли постоянное пребывание в парах Джемисона, то ли жизненные обстоятельства, - кто знает?, одним словом, больше Фил ничего не написал.
А вот на истории был большой мастак. Причём никогда нельзя было понять, - правда это или выдумка.
Потому что уж больно его рассказы выбивались из незатейливого, скучного течения обыденной жизни городка. И герои их всегда были чудаковатые, не от мира сего.
И когда в пабе Fool on the Hill, где Фил Джемисон был завсегдатаем, его же приятели-собутыльники, похлопывая его по спине, говорили ему, - Ну, Фил, это ты уже точно врёшь! Так не бывает! Признайся - выдумал?!, он, посмеиваясь, всегда отвечал, - Да разуйте глаза! Оглянитесь, оглядитесь и всё увидите!
Может он действительно видел в окружающем мире что-то такое, чего не замечал глаз обывателя?
Хотя скорее, как бывший писатель - не зря ведь говорят, что бывших писателей не бывает, он сам и создавал истории, которые потом пересказывались из уст в уста с хиханьками, смехом, ханжеским поджатием губ, но всегда - с неизменным восхищением.

…В тот день, приняв обычную дозу Джемисона и выйдя из паба Fool on the Hill, Фил почему-то решил пойти домой кружным путём.
И проходя мимо океанариума, вдруг подумал, - А ведь я тут никогда и не был!
Заплатил за входной и вошёл.
Собственно аквариумы с небольшими, но яркими тропическими рыбками его не впечатлили.
Так, мелкота. Для детишек.
А вот главный, огромный резервуар с большими рыбами, акулами, черепахами зачаровал его.
Стоял долго, смотрел.
Даже пофилософствовал, - Вот они нам интересны, а мы им, похоже, - нет. Даже не смотрят на людей!
Минут через десять Фил обратил внимание, что все морские обитатели мечутся, движутся, плывут куда-то, а вот одна черепаха, небольшая, только лежит на дне.
Вдруг он понял почему.
Правый плавник у неё был неживой, искусственный.
Неожиданно Фил вспомнил, как однажды он видел одну собачонку. Это был терьер, похоже джек-рассел.
Собачка бодро бежала по набережной, опережая немолодую семейную пару - своих хозяев, шедших позади.
Бежала без задних ног, не обращая внимания, будто и не чувствуя, что у неё действительно лишь две лапы.
Передние.
Вместо задних тельце опиралось на маленькую, будто игрушечную, специальную тележку с двумя колёсиками по бокам.
Тогда в голове у Фила ни к селу ни к городу еще мелькнула строка из хита Бон Джови - It‘s my Life.
Фил посмотрел на черепаху.
Пробормотал, - И чего ты лежишь? Плавать надо!
Черепаха грустно взглянула на Фила.
Будто молча ответила, - Покажи как!
И тогда Фил без колебаний, подняв одну ногу и широко расставив руки, наклонился, принял позу «ласточка», как учили в школе, и стал руками и поднятой ногой «загребать» воздух.
Будто воду.
Будто хотел сказать черепахе, - Вот так!
Черепаха удивлённо, с интересом посмотрела на Фила.
И не только черепаха.
Детишки в ярких жёлтых, флюоресцирующих жилетах, кучей сидевшие на полу перед толстым стеклом аквариума, - видно класс привели на экскурсию, повскакивали и окружили Фила, - А что это вы делаете?
- Показываю черепахе, как надо плавать! – невозмутимо ответил он.
И, слегка подпрыгнув, переменил ногу.
Не прекращая делать пассы руками.
- Вы тренер черепах? – спросила Фила мелкая пигалица в очках.
- Или тренер по плаванию? – усомнился не по годам серьёзный толстячок.
- И то и другое! – без тени улыбки ответил Фил.
И опять сменил ногу, - быстро, зараза, затекают.
Появилась серьёзная, надутая тётка в униформе, - служитель океанариума, - Мужчина, прекратите фиглярствовать!
Фил попытался объяснить, что он всего лишь хотел…, но его объяснения фру Фрекенбок, - ну прям вылитая, были признаны неудовлетворительными.
А устойчивый запах Джемисона, - того, не этого, привёл к резкому прекращению дискуссии и выдворению Фила из океанариума.
Даже брошенное несколько раз в сердцах магическое слово Fuck не помогло.

На следующий день, с утра похмелившись, Фил вспомнил свой вчерашний поход в океанариум.
И почему-то почувствовал на душе нехороший осадок.
Что-то вчера было неправильно.
С одной стороны, вёл он себя, конечно, как свинья.
Но с другой…
Фил плеснул еще на два пальца, принял «на грудь», и решительно двинулся в сторону океанариума.
…Войдя в большой зал, от неожиданности он остановился.
Ошарашенный.
Сегодня в зале был не один класс, а похоже, два, а то и три.
Но детишки стояли не толпой, а ровными рядами, будто на уроке физкультуры.
Стояли «ласточками», и делали пассы руками.
Как он.
Вчера.
Более того, - его узнали.
Та пигалица в очках и толстячок обрадованно закричали, - Тренер! Тренер! Тренер пришёл!
Подбежали к Филу, потянули его за рукава и поставили по центру первого ряда.
Аккурат напротив черепахи.
Которая внимательно наблюдала за разворачивающимся перед ней странным перформансом.
Филу было предельно ясно, что он должен делать.
И похер на персонал.
И он опять, как и вчера, начал показывать черепахе, что ей надо делать, чтобы плыть.
Черепаха взглянула на него, помедлив, замерла в нерешительности, а затем под рёв ребятни мягко оттолкнулась ото дна, и медленно покачивая плавниками и лапами, поплыла.
Вверх.

- Жизнь удивительна! – подумала Джейн.
А через мгновение, будто кто-то ей подсказал, добавила, - И прекрасна!
Наполнившись гордостью.
И за себя.
И за этих странных, неуклюжих и таких чудаковатых черепашек-человечков.
За стеклом.
Которого будто и нет.