mamontenkov dima : Не звоните гангстеру после полуночи (5 заключительная)

Ровно год прошел, как меня выгнала жена, я уже едва помню ее имя. Я оставил съемную квартиру, и последние несколько дней перед отъездом в Москву, жил в своей комнате на Петроградской. Макс уже там, в Москве, остались я, Андрей и Дима Яновский, с ним и поедем.
Гулял в ЦПКиО, по тропинкам между белых скелетов деревьев, мне нравилась тишина от ватной пелены снега, и как матерятся белки, когда я тянул к ним пустые ладони...
Зашел в ресторан «Восток», официанты сидели за одним столом, посетителей не было. Я занял столик, подали суп и водку в графине. Сидел у окна и смотрел в окно. Оранжевое солнце по-зимнему доброе, на него можно смотреть не мигая, едва коснулось белого одеяла Финского залива, скоро станет совсем темно. Налил водки в фужер, заказал еще.
- Какого хрена, может, последний день живу.

Я не стал брать никакой сумки, зачем? Есть куртка «Петрофф» шведская, кожаная с меховым воротником и кучей карманов. Все поместилось - доллары, документы, пухлый рулон рублей, волына. Что нужно куплю там. Хорошая куртка, подгон босятский от Геры, он сказал - единственная в городе, помни меня.
Утром поехал в спортзал, стартанем в Москву оттуда. Андрей уже был там, валялся на диване, смотрел видео.
- Ты?
- Я.
- Поставь чайник, я рулет купил.
- Сам чего?
- Живот болит, пойду, посижу.
- Ночевал здесь, что ли?
- Ага, не могу дома.
Заворочался ключ в замке, Яновский нарисовался в без куртки, в одном костюме, вздрагивая от холода.
- Ты один, что ли?
- Не, Андрей еще.
- Чайник горячий? Дело надо сделать, быка одного встряхнем, это быстро. И поедем.
Зашумела канализация, Андрей вышел из туалета.
- Едем, - говорю, - быка трясти.
- Волыны где? Молодцы. Ничего стремного, заходим в квартиру, кладем всех на пол, бабы, дети, пес их знает, кто там будет. Я беседую с хозяином, потом уходим.
- Сюда вернемся?
- Зачем?
Допили чай, проверили оружие, я закрыл клуб на ключ.
Ехали в центр, я с тоской оглядывался назад, Москва-то там, в другую сторону. Боже, я не хочу никого трясти, какое хреновое предчувствие, взять вот сейчас убежать на светофоре…
Остановились во дворе, где-то у Варшавского вокзала, перешли улицу, нырнули в подворотню. На втором этаже, на подоконнике сидела молодая баба с виду проститутка - коротка шуба, ботфорты, голые ляжки. Раньше я ее не видел. Она поднялась с нами, позвонила в дверь. Мы размазались по стенам с пистолетами наголо. Шаги за дверью.
- Ху изит? - раздался веселый голос, у меня отлегло от сердца - идиот.
- Это Лена с «Экватора», я звонила...
Щелкнул замок, Андрей дернул дверь на себя, Дима схватил мужика за бороду и поволок в комнату, на грохот выбежала женщина в халате.
- В чем дело?!
С одного удара упала и осталась лежать на полу. Я проверил остальные помещения туалет, ванна, еще две комнаты - пусто. Андрей сидел на табуретке, ноги на туловище женщины. Двинул ей каблуком по затылку.
- Не скули, блядь.
Я залез в холодильник, нашел бутерброды, запил молоком. Андрей сблевал под стол.
- Что со мной...
Я знал, что с ним, и с нами. Тоже иногда блюю по утрам, будто беременная баба и не узнаю себя в зеркале - наши лица давно деформировались от вечного ожидания «царствия небесного»
Он пошел по квартире, я остался на кухне, сожрал еще пару кусманов жаренной рыбы из сковородки...
Вдруг, шум за окном, машина въехала во двор, еще одна. Я на лестницу, глянул вниз, кисти рук хватают перила, много людей поднимаются наверх, скорее всего, сюда. Я обратно в квартиру, дверь на все замки. В комнату, где Ян с хозяином. Мужик стоял на коленях, очки на полу, Дима держал его за скрученный на кулак воротник, баба в шубе смотрела в окно.
- У нас гости, - говорю.
Все уставились на меня. Звонок громкий, как пилорама, Андрей, что-то выронил в коридоре, женщина на кухне заорала. Яновский выдернул у меня из кобуры ствол, навел в лицо той, что пришла с нами.
- Вот на хуя?!
- Дима, что ты?!
Грохнул выстрел, баба упала в угол, брызнув мозгами на стену. В дверь яростно забарабанили.
- Ну! И?
Ян ткнул в десны пистолетом бородатому, тот совсем рассыпался, упал, завыл. Он ничего больше не скажет, пора уносить ноги. И тут мы услышали, как заплакал ребенок.
- Что это?
- В соседней комнате, - говорю, - спит ребенок. Спал...
- Где?
- Там.
- Очень заебись. Тащите этого на кухню.
Мы поволокли бородатого к жене, пришел Ян с ребенком на руках.
- Мой хороший...
В дверь стучали всеми конечностями, лбами, так казалось, звонок не умолкал. Младенец плакал, соска в углу рта, как мы сосем сигарету. Дима включил две конфорки на плите, запахло газом. Я так никогда не узнал, зачем он это сделал. Да я вообще не понимал что происходит, кто эти люди, зачем мы здесь.
У мужика фантазия работала лучше, он побежал обратно в комнату.
- Да-да-да...
Дима пошел за ним, пиздюка отдал матери.
- То-то же.
Я выключил плиту. На лестнице тоже притихли. Все, пиздец, сейчас полезут в окна.
Ошеломительный залп протаранил мои барабанные перепонки, я оглох, мне даже показалось, что посыпалась белая пыль с потолка. Мужик сидел на кровати, непослушными пальцами перезаряжал охотничье ружье, он что-то пел, какую-то песню на английском языке. Тело Димы Яновского лежало в черной, мгновенной луже собственной крови, глаза навеки удивленные, в груди дыра. Мой пистолет валялся рядом на полу. Я на прощание хлопнул рукоятью мужику в лоб, со всей дури, что бы он умер на час, полтора. Андрей уже распахнул дверь черного хода. Бегом, бегом, бегом. Андрей грохнулся, я споткнулся об него, пролет кувырком, блядь! По карманам - все на месте. Выглянули в окно – чисто, никого. Выбежали на проспект, пошли спокойно. Андрей сказал:
- У меня все в машине осталось.
- Ты чего?!
- Кто ж знал?
- Я не пойду. Буду здесь
- Хорошо. Жди.
Он хромая скрылся в подворотне. Я высчитывал по секундам его телодвижения - подойти, выбить стекло, взять сумку, бегом назад. Минута, еще одна. Все. И я пошел, не оглядываясь, прижимаясь к витринам зачем-то. Такси на углу, куда? Не знаю, подальше отсюда.
Купил билет до Варшавы на завтра в железнодорожных кассах у Казанского собора. Полдня просидел в баре кинотеатра «Аврора» за одноместным столиком под тусклым светом крошечного бра. Перешел в следующий кинотеатр, там заснул под какую-то мелодраму. Надо было где-то ночевать. Вспомнил про Москву, стало тошно...

Эдик! Армейский дружище. Последний раз бухали год назад, работает бесплатно на каком-то заводе, живут на мамину пенсию. Я тогда остался ночевать, у него в комнате есть раскладушка. Отлично. Телефонный номер не помню, поеду так.
Адрес простой - Сиреневый бульвар, первый дом, первая парадная, первая квартира. Я нажал на кнопку. Дверь открыла мать, пахнуло бомжатиной.
- Здравствуйте, Эдик дома?
- Он здесь не живет, ребята.
У нее, наверное, троилось в глазах, бухая в хлам.
- Извините.
- А что?
- Ничего, спасибо.
И я пошагал сквозь метель с пакетом набитым водкой и закуской. Остановился передохнуть на крыльце какого-то учреждения. В окне у самого входа горел свет, табличка «Детская поликлиника», я толкнул дверь и вошел в холл. Опустевший гардероб, регистратура, утопающий во тьме коридор, женские голоса. Спрятался за колонну, женщины прошли мимо.
Хлопнули двери, лязгнул ключ, и я остался один. Один ли? Может, в каком-нибудь кабинете сидит сторож и читает книгу. Прислушался - капает где-то вода, трамвай проехал, бикнула машина. На цыпочках поднялся на второй этаж, сел на кожаный диван. Луна в окне, столики вдоль стены пеленать самых маленьких, фикус, куклы на подоконнике. Ночь и тишина в детском мире.

Разбудила уборщица, включила радио, открыла все краны в туалете, вода полилась в ведра, зазвонил телефон в регистратуре. Я спокойно вышел на улицу. Надо было где-то посмотреть на себя в зеркало, совершить несколько глотков, закусить...
У вагона проводник проверил мой билет и паспорт, проводил в купе. Три попутчика со мной «челноки», всю дорогу я не вылезал из-под простыни лежал носом к стене на верхней полке.
Брест, пограничный контроль. Автоматчики, офицер смотрит в паспорт, на меня. И еще раз в паспорт, мне в глаза.
- Счастливого пути.
Они пошли дальше. «Челноки» тоже вышли, им на электричку, так дешевле. Кто-то веселый занял их места, поедут со мной до Варшавы. Смех и шепот. Вагоны долго переобували на узкоколейные рельсы...
Меня потрясли за штанину, две девчонки смотрели снизу.
- Вы не откроете нам Шампанское?
- Чего?
- Без десяти двенадцать.
- И что?
- Новый год же!
- А, - я слез на пол, нашел ботинки, - минутку, ладно?
Поезд свистнул, дернулся и мы поехали. По вагону уже шлялись пьяные, хохотали на иностранном языке. В туалете я открыл окно, замер. Грандиозное зрелище - вспаханная полоса вдоль великой реки. Лай собак, прожектора, везде колючая проволока и солдаты - государственная граница. Мост кончился, Европа. И я прошептал звездам.
- Спасибо Тебе, спасибо, спасибо.