Giggs : ПУСТЫЕ (2)

Глава вторая

(Глава первая - http://litprom.ru/text.phtml?storycode=6144)

Глаза устали от водной ряби, в которой ощущалось безумное сочетание извечного хаоса и непонятного порядка. Павел засопел и глянул вверх. Звезды холодно посматривали свысока, подмигивая Павлу своими неживыми глазами. Это беспокойное мерцание раздражающе подействовало на него и ему захотелось подняться ввысь и сбросить звезды в море, он даже встал с песка, с вызовом вглядываясь в небеса.
Когда он опустил глаза, старик уже стоял рядом, морская вода стекала с его седых волос по лицу, и было непонятно – плачет он или нет. Павел решил, что, скорее всего, нет. Пес лежал тихо, от моря по песку тянулся след его тела, которое приволок старик.
- Идемте ко мне ночевать, Остап Поликарпыч, - неожиданно для самого себя предложил старику Павел, глядя куда-то мимо головы утопленника. – Прошу Вас, - добавил он, почувствовав, что старик колеблется.
Остап Поликарпович повыкидывал из карманов камни, достал маленький перочинный ножик и отрезал веревку у своей шеи и, взяв мертвого пса на руки, молча пошел вперед. Павел шел позади, на губах его подергивалась неопределенная улыбка, делавшая его похожим на дегенерата.
Ночью старика долго рвало морской водой, жена Павла что-то недовольно бурчала сквозь сон. Павел, преодолев ее слабое сонное сопротивление, с огромным удовольствием овладел ей под эти утробные звуки, представляя себя, как обычно, мертвецом.
Утром Павлу позвонил его однокашник, живший в городе, пригласил на чьи-то похороны. Павел сухо поблагодарил его и, подняв старика, который спал с открытыми глазами на полу веранды, стал быстро собираться.
- Я хочу рассказать тебе одну легенду, - вдруг громко сказал старик Павлу в автобусе после получасового молчания. Павел, с не стихающим интересом разглядывавший его мертвый профиль, неохотно согласился выслушать.
- Давным-давно на Востоке заболел один князь, племянник хана. Странная это была болезнь. Силы на глазах покидали его. Все реже он выезжал поохотиться на сайгаков с веселыми друзьями, перестал посещать гарем. Только слушал вечерами мрачные песни слепого раба-старца, доставшегося ему еще от отца. Вскоре совсем он слег, не откликнулся и на зов хана выступить в поход на неверных. Ничто уже не привлекало его, все у него было – и обожающие жены, и громкие победы на ратных полях, и сундуки, полные золота…
Пригласили опытного заморского лекаря. Четыре месяца он только добирался до дворца и еще четыре дня следил за состоянием князя, чтобы поставить диагноз. Но ничего не говорили старинные фолианты о такой болезни. В отчаянии, лекарь пустил кровь князю, дал испить свою особую настойку, но ничего не помогло. Ночью пятого дня лекарь удавился у себя в покоях, не выдержав позора.
Тут заволновался сам князь, поняв, что это не просто скука заставляет его лежать сутками напролет; а жить ему хотелось, очень хотелось. И тогда княжеские глашатаи объявили, что вылечивший князя лекарь получит столько золота, сколько сможет увезти на своем коне. А чтобы князя не беспокоили понапрасну разномастные жулики, предупредили, что неудача будет караться отрубанием головы. Каждый день новые головы украшали резные дворцовые ворота, а вылечить князя уже никто не мог в течение полугода. Уже и желающих попытать счастья не осталось. Совсем отчаялся князь. Но тут зашел к князю его старинный приятель и сообщил, что один из его рабов, еще ребенком угнанный с севера, берется поставить князя на ноги, если Солнцеподобный не побрезгует. У них, дескать, болезнь эта сплошь и рядом, и лечат они ее легко.
Князь охотно согласился и дал другу табун лошадей, дабы тот отпустил на волю такого полезного раба. Пришел на следующее утро парень с хитрыми голубыми глазами, бухнулся на колени в своем рваном халате, и давай поклоны отбивать. Князь приказал ему подняться и пообещал, что кроме свободы, тот еще сможет и золота с собой взять, сколько сможет увезти на своем новом коне, если только вылечит его.
Паренек поднялся, и, сказав, что непременно поставит князя на ноги, ибо дело это плевое, стал выдвигать свои условия:
- Во-первых, выгони, светлейший, всех слуг из замка, я не стану лечить при посторонних, - бойко заявил парень. - Во-вторых, пусть у ворот стоит конь, которого я сам выберу, уже нагруженный золотом. В-третьих, пусть все воины и телохранители твои на сегодня уйдут лагерем из замка на пустырь.
- А не много ль ты требуешь, раб? – грозно спросил князь.
- Тебе решать, моя голова в твоей власти, - спокойно ответил парень, разглядывая грязь под своими ногтями.
Пораздумав, князь решил выполнить все требования молодчика. Проверив все, парень быстро вернулся во дворец. Лицо его изменилось, осанка выпрямилась, стал он расхаживать настоящим баем.
- Ну и дурень же ты старый, - презрительно бросил парень, подойдя к князю и плюнув ему в лицо. Князь по привычке стал звать телохранителей.
- Кричи, кричи, пень трухлявый, авось прибегут после дождичка в четверг, - засмеялся молодой человек и отвесил князю пощечину. – А здорово я придумал! Развлекусь сейчас и смоюсь с золотишком. Еще и в гарем твой наведаться успею. Пусть отведают бабы хоть раз настоящего хуя!
Князь заплакал от бессилия. С каким наслаждением он бы разорвал этого наглеца голыми руками хотя бы год назад!
- Но перед этим исполню я одну давешнюю свою мечту, - беззаботно продолжал парень, стягивая штаны и подходя к ложу князя.
От злобы у князя свело скулы, пена выступила на его тонких губах. Ругаясь на чем свет стоит, он с огромным трудом встал на четвереньки и дотянулся до своей сабли. Парень, похохатывая, стал прыгать вокруг князя, дразня такими словами, от которых у добропорядочных беременных женщин немедленно случился бы выкидыш. Крикнув от боли, князь, опираясь на саблю, поднялся на ноги и барсом кинулся на обидчика. Однако парень, проворно увернувшись, смеясь, побежал вниз, к выходу. Князь, кряхтя, кинулся следом, позабыв про боль. Вслед за наглым юнцом, оседлал первого попавшегося коня и пустился за ним вдогонку. Прохладный майский ветерок теребил его бороду, изумрудная зелень радовала глаза князя. Он скакал во весь опор, позабыв обо всем на свете…
- Ну и болван же этот Ваш князь, - злобно проговорил Павел и плюнул в окно. Старик громко расхохотался, подняв голову вверх. Смех его напоминал безудержный сухой кашель. Дети в автобусе заплакали, некоторые даже обмочились. Дальше всю дорогу Павел не проронил ни слова, будто бы обидевшись на что-то. Старик, закрыв глаза, думал о чем-то своем. Большая муха некоторое время вилась над его головой, но потом, как бы что-то почувствовав, стремительно вылетела в окно. За окном показались первые городские постройки.