nekogda : Мазака

Сначала были петухи, - звали солнце. И оно пришло, позолотило росу. Потом женский голос пролетел по ущелью и растворился в тумане.
- Ма-за-ка-аа!
А-а-а –эхо пропало в утре. – Ма-за-ка-аа! Ээ-эй!
Горы проснулись. Застучали языки колокольчиков, коровы выпуская клубящийся воздух из влажных ворсинчатых ноздрей, протопали по жёлтой дороге в сторону пастбища.
Он не хотел отвечать. Сон прошёл вместе с криками петухов в деревне. Мазака лежал на влажной траве, завернувшись в бурку отца. Небо, сиявшее сквозь ветки орешника, наполнялось прозрачностью восходящего солнца. Ночью он спит на поросшем орешником склоне долины, в ней - его деревня. Голос матери летит по туману и тонет в молоке влажного утра. И Мазака с удовольствием потягивается от радости жизни. Это все может быть правдой.
Но сейчас Мазака едет по побитой временем и войной дороге вдоль побережья, от Псоу в Сухум, и выпускает сигаретный дым в ветровое стекло.
Море лежит справа. Спокойное. Нежное. Сильное. Блестит бирюзой и дышит в ритме, который слышат горы, нависающие над дорогой, уже не одну тысячу лет. Но ни море, ни горы, ни воспоминания не трогают сердца Мазаки. Прищуренными глазами смотрит он на дорогу, и привычно объезжает все выбоины и неровности, которые выучил уже наизусть. С закрытыми глазами он может проехать по этой дороге - от Псоу до Очамчиры - и не сбиться с пути, не наехать на камень, не попасть в яму. Знает дорогу Мазака, но нет в его сердце радости от скорости и пути. Нет радости от близости моря и свежего ветра. Есть долг, который нужно вернуть к вечеру этого дня.
Если долга не вернёт его ждёт позор. Все скажут – Мазака обманщик, не держит слова. И не так, как обычно, ласково называет его мать – Мазака - обманщик, с нежностью и любовью. Нет, не так скажут, когда узнают, что он не отдал долг. Весть разнесется по побережью, и воры в Гудауте скажут – «Попутал Мазака!». И правы будут гудаутские воры и правы будут люди. Проиграл. Не пошел четвертый в угловую лузу. И еще Ромин забрал по дороге, думал, ляжет от борта, не думал – знал! Но вот ошибся.
Рома сам предложил ему сыграть на машину. Сказал: «Давай, Мазака, ты ведь хочешь эту «ниву»? Так сыграем и всё. Если выиграешь – она твоя». Красная «нива» у Ромы. Очень хотелось Мазаке такую машину. Но знал, что купить ее вряд ли сможет. Мазака был пьян. И Рома тоже был пьян. Они отмечали день рождения Роминой жены. Мазака согласился и взял кий.
Рома разбил и сразу уложил три шара. Ему везло. Мазака разозлился и промазал раз, потом ещё. Он бы выиграл, если бы не пил. Но во рту было сухо от выпитого вина. И голова кружилась от злости на Рому, который так легко выигрывает эту партию. От злости и раздражения Мазака проиграл вторую. Играть ещё раз Рома отказался. Они были не одни и свидетели слышали, как Мазака кричал, что отдаст долг. Рома предложил, было, забыть о проигрыше, но Мазака доказывал - отдаст машину, либо четыреста долларов за неё. И тогда он был уверен, что сможет найти деньги. Но наступило утро, и Мазака не знал теперь что делать. Как вернуть машину? Денег у него нет. А ведь эта «копейка», что бежит по дороге, кормит всю семью.
Два года Мазака работает на этой старой машине. Ездит в Россию, в сухумский порт ездит на ней, перевозит продукты торговцам на рынок, вино, фрукты осенью, сено для дяди в деревню, кукурузу на мельницу, и много чего ещё. Мазака любит машины. Научился водить в 13 лет и просто не представляет себе, как можно жить без нее. А теперь тем более. Надо кормить мать и больного отца.
Отец все время лежит на тахте в полумраке апацхи и смотрит слезящимися глазами в проем двери. Восемь лет не выходит он из апацхи и очень редко встаёт с тахты, после того как погиб его старший сын.
За восемь этих лет Мазака очень повзрослел. Все говорят. И даже отец.
- Ты старший, Мазака! Ты кормишь нас, ты первым садись за стол.
Но Мазака всегда уступает отцу. Он понимает, что отец заслуживает уважения. И он уступает. Но все говорят, что Мазака - старший. И каждое утро ему приходится вставать и ехать искать работу. А работу сейчас найти очень трудно. Но Мазаке везёт. И друзья помогают. Многие знают, что у него есть машина и просят помочь. И Мазака помогает, его благодарят, и он не отказывается от денег. А деньги нужны. На лекарства отцу, которые Мазака покупает в Адлере.
Это трудно, каждый день искать способы заработать. Бывает, промотается весь день, от границы и обратно, и ничего путного не подвернётся. И тогда он приходит домой, молча ест и ложится спать. А утром снова встаёт и снова едет к границе, ждёт торговцев с товаром, туристов. И так каждый день. И семья не может без него.
Но бывает, что теряет голову Мазака. И вот вчера, у Ромы, он решил сыграть на машину. Знал, что проиграть ему нельзя, и поэтому даже не думал о проигрыше.
Старый бильярдный стол раньше стоял в офицерском клубе военного городка. Мазака служил в армии и часто видел, как офицеры играют на бильярде. Потом и сам научился. Теперь этот стол стоит на веранде Роминого дома.
Рома друг старшего брата Мазаки - Заура. Заур погиб после войны, в день своей свадьбы. Он ехал за Ларой в Очамчиру, и по дороге решил остановиться с друзьями у моста через Белую речку. В девяносто втором году они держали здесь оборону тридцать дней. Хотели вспомнить. Вышли из машин и встали на горе, глядя на курящуюся долину реки внизу. Была весна. Река шумела и билась о камни. Заур вспомнил какой-то смешной эпизод и хотел показать то место, где он пол дня просидел, прячась в кустах и боясь пошевелиться, чтобы его не взял снайпер с грузинской стороны. Смеясь, он спустился вниз, к берегу. Раздался хлопок и крик. Туловище Заура упало на землю, а ноги разнесло в мелкие клочья. Эхо войны. Друзья отвезли тело обратно в Гагру. Лара замуж так и не вышла. Сейчас живёт в Очамчире. Работает в больнице акушеркой.
С того весеннего дня в доме Мазаки редко смеются. Отец с тех пор редко встаёт с тахты. Мать иногда замирает за работой. Опускает руки и долго глядит перед собой. С тех пор Мазака стал в семье единственным, кто мог работать и добывать деньги. Хорошо дядя с машиной помог.
«Копейка» весело бежит по побитой дороге. Мазака едет в Сухум. Там последняя надежда достать денег, и выкупить у Ромы машину. В порту работает дядя. Мазака боится ему сказать, о том, что случилось, но больше ему не к кому идти.
Мазака сбавил скорость и медленно поехал по Гаграм. Хотел оттянуть встречу с дядей. Но ему придётся прийти к дяде и рассказать. Тот посмотрит на него и Мазака почувствует себя маленьким мальчиком. Ему нечего будет сказать в своё оправдание. Потому что нет его, этого оправдания. Он переключил скорость и, выкинув за окно окурок, нажал на педаль газа. Гагры остались позади.
Дядя - начальник, заведует отделом погрузки. Все крановщики, краны и грузовики находятся в его подчинении. Люди уважают дядю Мазаки. Его все знают, и он многим помог. Кому-то перевезти дом, кому-то с дровами, кому-то с продуктами.
Мазака снова сбавил скорость. Как он скажет ему, зачем пришёл? Он представил, как приедет в порт. Все его там знают. Будут спрашивать как жизнь, как отец, как мать. Он будет улыбаться, и говорить что всё в порядке. Ну, дай Бог! Потом пойдёт в управление и там поднимется на третий этаж. Пройдёт по шумному коридору. Когда Мазака был маленьким, они с отцом часто приезжали к дяде в порт. Отец заходил в каждый кабинет и здоровался. Люди, сидевшие в кабинетах улыбались Мазаке. Брали его на руки, смеялись, гладили по голове, задавали вопросы. Мазаке было страшно от такого внимания. Но в кабинет к дяде он входил всегда с облегчением и радостью, что долгий путь по шумному коридору кончился. Иногда он даже засыпал на старом диване, стоявшем у двери.
Сейчас он вряд ли испытает облегчение. Зайдёт в кабинет. И … а если дяди там нет? Тогда Мазака пойдёт в доки, или на таможню, или в зоны погрузки. И найдёт его где-то среди кранов, тюков, стволов эвкалипта, контейнеров, машин. Дядя будет что-то кричать рабочим. Те будут слушать его, кивая головой, отвечать ему, старясь перекрикнуть шум порта. Мазака подойдёт к дяде. Тот улыбнется. Поцелует в щёку. Обнимет. Рабочие будут здороваться с ним, жать ему руку. Мазака скажет, что пришёл по делу и дядя поведёт его в кабинет. По дороге спросит про отца, про мать, про сестру. Здоровы они? Как он, Мазака? Как работа? И что?! Мазака скажет всё хорошо, только «копейку» вот проиграл на бильярде. И теперь - либо деньги, либо отдавать её. А дядя? Как он посмотрит на Мазаку, что скажет? Скорее всего, просто замолчит и отвернётся в сторону, сложив свои большие руки на столе. И Мазака будет сидеть перед ним на стуле, и краснеть, вытирая потные ладони о штаны.
Мазака остановил машину на обочине и, сложив руки на руль, уткнулся в них головой. Он закрыл глаза и представил отца, мать, Заура. Как он их всех подвёл! Может быть, попросить прощения у Ромы и он не станет забирать машину? Ведь Рома друг Заура, и может быть он действительно простит, из уважения к памяти брата. Нет, так не пойдёт. Мазака уже не ребёнок.
Он очень устал. Ему захотелось чтобы ничего не было: ни вчерашнего дня рождения, ни сегодняшнего утра, ни моря, в котором не купался уже пять лет, хотя вот оно, рядом; ни необходимости говорить с дядей.
И кажется ему, что он уже дома. Синеют горы над рекой и мать даёт ему горячий хачапури. Он садиться на крыльцо. По двору бегают куры. И снова слышится ему крик: - Мазака! Мазака! И какой-то протяжный гудок тревожит тишину.
Мазака вздрогнул. Поднял голову с руля. На другой стороне дороге стоит грузовик. Сигналит. Со стороны пассажирского сидения, встав на крыло, машет рукой дядя.

Они сидели в закусочной в Новом Афоне. Террасе на берегу моря. Волны пенились на прибрежных камнях и разбивались о волнорезы как в замедленной съемке. Пахло водорослями. Вчера был шторм. И теперь вдоль берега сплошной линией лежали кучи тины и мусор, выброшенный морем. Солнце светило ярко и несмотря на сильный ветер на пляже лежали люди, подставив тела ласкающим мягким лучам. Конец августа. Народу не много.
Когда они встретились, дядя попросил Мазаку отвезти его в Гагры, в администрацию. По дороге обратно Мазака выложил всё как есть. Дядя ничего не сказал. Он молчал всю дорогу до Нового Афона. И когда проезжали мимо закусочной, попросил заехать.
Они заказали кофе и сидели за столом друг против друга. Сложив руки на скатерти. Мазака боялся смотреть на дядю. А он смотрел на море, за спиной у Мазаки. Мазака вытирал ладони о брюки и очень хотел закурить, но не решался в присутствии дяди достать сигареты.
- вот эти люди, - дядя смотрел в сторону лежащих на пляже, - тратят деньги чтобы приехать сюда. К морю. Ты сам давно купался?
- Не помню.
- Я тоже. У нас это море вот тут прямо, под боком. Но мы всё время заняты. То одно, то другое.
Дядя снова замолчал. Мазака обернулся на море, посмотрел на пляж, на нанесённые прибоем груды водорослей и мусора и сердце его защемило. Он снова вспомнил бильярдный стол, дымную, прокуренную комнату и свой проигрыш.
- О чём ты думал, Мазака, вчера, когда решил играть на машину? Ты ведь уже взрослый человек.
Дядя смотрел прямо ему в глаза и Мазака опустил их и глядя на свои ладони пожал плечами. Во рту пересохло.
- Не знаю, - что он мог ещё сказать?
- Сколько ты должен Роме?
- Четыреста долларов. Или машину.
- Как ты думаешь поступить?
- Я к тебе поехать решил.
Дядя промолчал. Снова перевёл взгляд на море. Подошла официантка. Принесла хачапури, стакан сока и кофе в маленьких чашках. Мазака придвинул тарелку с дымящимся хачапури и стал есть. Со вчерашнего вечера он не притрагивался к еде, казалось даже, что совсем забыл о ней. Но теперь понял насколько сильно проголодался. Дядя, смотрел как он ест и маленькими глотками пил кофе.
- Я тебе помогу. Денег, правда, у меня нет. Но мы что-нибудь придумаем. Мазака застыл с набитым ртом и посмотрел на дядю. Дядя улыбнулся.
- Доедай и поедем в порт. Потом к Роме заедем, поговорить с ним хочу. Но ты понимаешь, что такие ошибки надо стараться не совершать?!
- Ну конечно, спасибо тебе. Я даже не знаю что мне сказать.
- Не надо ничего говорить. Я с твоим отцом плавал наперегонки вон к тому бую. Видишь там, в море.
Мазака обернулся. Метрах в трехстах от берега виднелся буй – металлическая цистерна, покрытая ракушками. Её часть возвышалась над водой метра на полтора. Мазака и сам плавал туда, когда был ребёнком. И забравшись на неё долго лежал, покачиваясь вместе с цистерной. Потом, отдохнув, нырял и плыл к берегу.
- Я тоже туда плавал.
- Твой отец всегда приплывал раньше меня. Может быть попробуем? А потом поедем к Роме, в порт отвезешь меня завтра, я у вас переночую. Идёт?
- Давай. Конечно.
Они расплатились и вышли с террасы. Машина стояла в тени кафе. Мазака оглянулся и посмотрел на неё. Дядя похлопал его по плечу. И они пошли к морю.