Giggs : Проклятое место

- Ох, батюшки, Святые угодники! Ой! Ой-ёй-ёй! Да святится имя твое, да приидет царствие твое!
Мир заиграл новыми красками, полуплоскости сошлись, плоскости разошлись, целое стало дробным, а свет, эта капризная стайка фотонов, то разгорался с новой силой, то мерк, ударяя по нервам темнотой.
- Иже есииииии!!!!!!!
Толчок! Ясно ощутимый, идущий изнутри, от самого подсознания, от здорового исконного невежества, от самой сути природы, он ведь только что был! Где же он?!
- По-милуй на-ас!!!
Муки рождения, первый стыд, первая любовь – все сливается в один сиплый стон бога, в комок почти материальной туманной субстанции. Первое бульканье происходит где-то в недрах, отталкивается от законов мироздания и пружинисто выходит там, где положено. А экзистенция продолжает набухать, как почка березы ранней весной. Становится будто легче от осознания необратимости процесса, хоть сам процесс и вязнет в топком и склизком временном континууме.
- Мееертвыыыый да воскрееесееее!
И вот он – миг познания таинств всего сущего, неуловимый, призрачный, но присутствующий. Миг болезненного счастья, когда мысль становится плотью, когда незаметно рождаются целые миры. Внутреннее «Я», забитое и ничтожное, гордо поднимается и поет арию во славу…
- Ух, даввай, рродиммая!!!
Первая какашка, с шипением выдавливаемая газами, медленно начинает выползать из молочно-белой задницы тети Глаши, осторожно, как бы присматриваясь к новой для себя обстановке.
Тетя Глаша, присевшая по великой нужде в пшеничном поле, широко расставила тумбообразные ноги, уперлась согнутыми руками в колени, совершила свой очередной прыжок в вечность. Лицо ее… нет! это сияние ее лица невыносимо, притаившийся рядом дьявол закрывает глаза свои, ибо они закипают от этого кричащего сияния. Жгучая вонь, которая и не снилась ему в преисподней, выедает ему ноздри, корежит его самоуверенную морду. В ушах у него что-то лопается и вытекает от резких звуков, которые умеет издавать только тетя Глаша.
Тетя Глаша!!! Она с треском отрывает дьявольское крыло и вытирает им свое утомленное сопло, будто каким-то лопухом. Пройдут годы, тети Глаши уж давно не станет, а в этом проклятом месте будут продолжать гинуть птицы и грызуны, ноги лошадей будут подкашиваться, дети портиться, а шутники плакать… Аминь!