Шева : Размер имеет значение

- Сейчас найдёт, найдёт, найдёт…
- Срочно спрятаться, спрятаться, спрятаться!
Две мысли, как две полохливые белки, метались в голове.
Он вскочил с кровати, прыгнул к двери в спальню, открыл её, - всё равно откроет!, и спрятался в узкий простенок между дверью и стеной.
Послышались приближающиеся громкие, тяжёлые шаги.
Незваный гость направился в эту сторону!
Тот вошёл, видно неспешно огляделся и, никого не обнаружив, двинулся на выход.
И уже в проёме спальни вдруг резко рванул дверь на себя.
И тут же, не раздумывая, сделал резкое движение рукой.
С зажатой в ней узкой, тонкой заточкой.
Нацеленной в самый низ живота.
Именно туда.
От мгновенно облепившего его животного ужаса он громко закричал.
…И проснулся.
- Ох! Как бы сон не в руку! - вытряхивая из головы ошметки сна, недовольно подумал Комов.

Ему было назначено на сегодня, на десять часов.
Собственно, на приём к врачу, делавшему операцию, он сам напросился. После операции прошло уже больше месяца, но положа руку на сердце, сказать, что уже полностью пришёл в норму, он не мог.
Да, конечно, стало лучше, но некоторые, неожиданно возникшие, похоже, побочные явления, его беспокоили, тревожили и не давали чувствовать себя по-настоящему выздоровевшим.
Идти в клинику не хотелось.
Во-первых - болезненное напоминание об операции. Во-вторых - наверняка опять могут быть какие-то неприятные процедуры. С его телом.
Но, а что делать? Поэтому и решился.
…Его хирург, худощавый шестидесятилетний мужик с киношной сединой, в дорогой «золотой» оправе и строгом накрахмаленном и наутюженном белом халате, чем-то неуловимым напоминающий злокозненного фанатичного учёного из Бондианы, к перечисленным Комовым причинам беспокойства отнёсся пренебрежительно.
- Обычные, батенька, послеоперационные явления! Я же вас предупреждал! Два-три месяца могут быть. Ничего страшного!
- А я слышал, что это может быть от рубца после операции! - возразил Комов.
- А это мы сейчас проверим! Без проблем. Пойдёмте! – оживился доктор.
Спустились на первый этаж, в стационар.
Зашли в урологическое отделение. Подошли к перевязочной.
Доктор заглянул, - делали перевязку женщине. Бросил, - Подождём пару минут!
Чтобы заполнить паузу, начал объяснять, - Есть такой специальный инструмент - для проверки на проходимость.
Улыбнулся, - Всунешь - высунешь, - и всё понятно!
Улыбка доктора Комову не понравилась.
Поскольку для всовывания в его самом нежном и чувствительном органе было всего одно отверстие.
Он напрягся и встревоженно спросил, - А это…приспособление, то есть инструмент, - он из чего? Пластиковый?
- Да нет. Металл какой-то, - небрежно ответил доктор, - вроде стальной.
Комов не успел еще до конца осознать всю глубину предстоящей процедуры, как дверь перевязочной открылась.
- А где бахилы?! – громким, недовольным голосом встретила его медсестра.
Комов понял, что с бахилами он опростоволосился.
- Да как бы нет, - извиняющимся тоном произнёс он.
- Ходют тут! – отреагировала на его промашку медсестра. Но потом достала откуда-то пару зелёных бахил и протянула Комову.
Он присел на вертящийся стульчик, одел.
- Залезайте! – буркнула медсестра.
Возвышавшийся посредине перевязочной стол, похожий на операционный, был высоким, - хрен залезешь. Разве что запрыгнуть.
Благо сбоку торчали две деревянные ступеньки.
Комов забрался, лёг на спину. Спустил до колен джинсы, трусы.
Можно сказать, - оголил поле боя.
Врач в резиновой медицинской перчатке взял в руку скукожившийся донельзя член Комова, присмотрелся и бросил медсестре, - Дайте…
Что «дайте», Комов не расслышал.
Зато хорошо услышал окончание фразы, - …Размер четырнадцатый…пятнадцатый…шестнадцатый.
- Четырнадцатого нет! – ответила медсестра.
- Ну, значит пятнадцатый! – прозвучало в ответ.
Краем глаза Комов увидел, как медсестра протянула врачу набор каких-то штуковин. Похожих то ли на спицы, то ли на мини-шомполы.
Затем пшикнула на головку его члена чем-то холодным, наверное - лидокаином.
И через секунду Комов вдруг почувствовал, как что-то холодное и металлическое вошло ему в член.
В ту самую дырочку.
Сдерживаясь изо всех сил, чтобы не застонать и не закричать, он крепко, до боли, ухватился руками за боковины стола.
А проклятый шомпол продолжал ввинчиваться внутрь члена.
Его члена!
ЕГО!
Комов застонал, тело непроизвольно выгнулось дугой, затем сделало попытку защитить, прикрыть свою драгоценную часть поднятыми коленками.
- Тихо, тихо! – в один голос воскликнули белые халаты.
- Как в гестапо! – мелькнуло в голове Комова…
Когда шомпол наконец вынули, врач удовлетворённо сообщил Комову, - Всё хорошо там у вас! Как себя чувствуете?
- Нормально, - довольный, что пытка закончилась, ответил Комов.
И не выдержав, добавил, - Хорошо, что не шестнадцатый!
«Гестаповцы» в белых халатах засмеялись.

От клиники до ближайшего метро было недалеко, с полкилометра.
Комов уже подходил к метро, когда справа, обгоняя его, появилась девушка.
Не обратить на неё внимания Комов не мог.
На голову выше его, приятная «во всех отношениях», но главное - с роскошной грудью, весело подпрыгивающей под белой блузкой в такт шагам.
Непроизвольно Комов подтянулся и увеличил шаг. Уже спускаясь по ступенькам в переход и поравнявшись с красавицей, он не удержался и выдал витиеватую фразу, - Девушка, картинка и так радует взор, но если бы декольте было чуть побольше, поверьте мне - было бы еще красивее!
Девушка подозрительно и не очень дружелюбно взглянула на Комова, видно, оценила возраст, хотя, кто знает?, может и рост, и вдруг спросила, - И вам не стыдно?
Ответ красавицы будто окатил Комова холодным душем.
Больно кольнуло в сердце.
И почему-то там.
Где недавно был пятнадцатый размер.
- Мне не стыдно. Мне больно, - почему-то честно признался Комов. С обидой добавив, - Я вам вообще-то комплимент сделал!
- Сомнительный! – парировала девушка.
- Искренний и честный! – возразил Комов.
- Шли бы вы…своей дорогой! – бросила дивчина и свернула направо.
Комов повернул налево.
В голове почему-то мелькнуло, - Наш путь во мраке!
В тему, но как бы из «другой оперы».
В вагоне метро Комов с грустью подумал, - Да, после операции видок, наверное, еще тот. Нетоварный. И чего ты полез? Горбатого могила исправит!
Но уже через остановку, вспомнив, каким шомполом сегодня проверяли его главное боевое орудие, повеселел, - Ничего-ничего, есть еще порох в пороховницах! Точнее - дробь пятнадцатого калибра.
И улыбнулся, - Будет и на нашей улице праздник!