Белая ворона : А Нинка не любила Димку

-Отвали, слушай. Задолбал. Сказано тебе, у меня от твоей рожи токсикоз. Тыщу раз говорила, все не доходит. Дятел!!!

Нинка, раздолбайка из соседней группы, была известной личностью на нашем курсе. Знал о ней, наверное, весь биофак, да и не биофак, думаю тоже. Мужское население нашего здания естественнонаучных факультетов падало ниц при виде этой первокурсницы и ползло к её ногам, вылизывая места, где ступала её крошечная красная туфелька на шпильке. И оно, наверное, того стоило. Внешность у Нинки была не то что неординарная, она была уникальная. Высокая девушка, стройная настолько, что её тоненькую талию можно было перервать двумя пальцами, но при этом с красивой точеной грудью и крутыми бёдрами, победно венчающими длинные, идеальные ноги. Но, это было ещё не все. Густые волосы цвета воронового крыла она носила заплетенными в две толстенные косы. Такую причёску никто из нас, студенток-задрыг, замученных пергидролью и химией, превращающих наши сомнительные патлы в не менее сомнительные белокудри, не носил. И, Нинка выделялась на нашем фоне, как вороная кобылица в стаде овец. Да ещё она была старше. Разница в какой-то год очень ощущалась, тем более, что этот год она проработала на кафедре гинекологии в мединституте, и это дало ей многие знания и умения. Опять же по сравнению с нами, вчерашними школьницами, некоторые из которых до сих пор ещё боялись целоваться,чтобы не забеременеть. А что вы думаете? Советская школа рассказывала девочкам только о высокой любви...

Единственное сомнение, которое вызывала её непобедимая красота - это прыщи. Да, эта идеальная богиня была слегка прыщава. Не то, что бы очень, при хорошем слое крем-пудры "Балет" и двойном-тройном сухой пудры, недостаток был почти незаметен, а у продвинутых мужиков даже вызывал усиленный интерес. Сама слышала, как два старшекурсника цыкнули друг другу сквозь отвисшие и слюнявые от вожделения губы :"Это гормон. Даст без сомнения, у неё, наверное, трусы всегда мокрые". Бежала я тогда подальше от их группки, так противно мне стало, но, куда деваться, теперь каждый раз, когда я видела на Нинкином носу новый, хорошо замаскированный прыщ, я вспоминала про трусы. И дрожь омерзения подымала волоски на моей спине дыбом.

Крутила Нинка мужиками, как хотела. Чтоб окончательно добить страждущих, на дискотеку она надевала совершенно устрашающее мини, лифчик- анжелику (может кто помнит, были такие, на кнопочке спереди, чуть тронь и освобожденная от плена красота разлеталась в стороны, упруго подрагивая), который был почти не скрыт низко расстегнутыми планками батника на кнопочках в облипку. Батник сидел, как вторая кожа, потому что застегивался между ног, ткань натягивалась на теле, как барабан и не имела ни одной складочки. А ещё она распускала косы. И волнистые чёрные пряди ниже слегка вздернутой круглой попы не оставляли претендентам никаких шансов. Триумфаторша выбирала достойного, танцевала только с ним, высокомерно поглядывая на челядь из-под густых, умело накрашенных ресниц, и уходила вдаль, гордо неся на своём, идеально выстроенном Богом плечике, руку счастливчика. Мы все оставались на вторых и третьих планах, и нас приглашали только отвергнутые Королевой страдальцы, досадливо при этом вздохнув.

Нинку любил Димка. Вернее Дима, Дмитрий, Димочка. Небольшого росточка, кудрявенький, очкастый, как тогда говорили, ботаник. Димка был очень умен. Дело было даже не в учёбе, учиться в Вузе неплохо, в принципе, может каждый дурак, на эти институтские дисциплины, Димочка вообще почти не обращал внимания. Они пролетали над ним, как фанера над Парижем, сессии он сдавал шутя, иногда мне казалось, что Димка даже не открывает учебники. Он краем уха слушал лекции, что то слегка конспектируя быстрым летучим почерком и какими-то значками, и этого ему вполне хватало. Постоянное "отлично" по всем дисциплинам не переводилось в его зачётке, он небрежно кидал её в старый портфель, наверное доставшийся ему от деда и доставал оттуда очередную научную статью. Димка занимался наукой. Он что-то там выбрал среди бактериологических премудростей, часто шептался с преподом на кафедре и, наверное, быстро бы пошёл в гору... Но Димка потерял голову. Свою умнейшую и научную. Нинка, раз глянув на него искоса, разом высосала его профессорские мозги.

Шли годы учёбы. Димка ходил за совершенно потерявшей границы Нинкой новорождённым телком. Часто мне казалось, что он мог бы жевать подол её очередной моднейшей юбки, и иногда мне казалось, что он это делал.

А Нинка не подпускала его к себе. Вот вообще. Никогда. Ни разу... Всех желающих-да... Его-нет!

Я не знаю, что там происходило между ними. Димка не был страшным. Димка не был странным, он был даже привлекательным где-то, как бывают привлекательными очень умные мужчины. Он был даже сексуальным и неплохо целовался, как я поняла и сама, однажды напившись домашнего вина на вечеринке, осенью, на картошке. Но!!! Она его к себе не подпускала... Даже близко!

Димка просто изошел на нет. Похудел, почернел, почти потерял интерес к нашей студенческой жизни. В его глазах появилась какая-то пустота, и мы всерьёз обеспокоились. Как-то, прижав Нинку в лабораторной, наши девки решили поговорить с ней по душам.

-Нинк. Ты б Димку пожалела, что ли. Тебе что стоит, вон у тебя их армия. Одним больше, одним меньше, а человек оживёт. Что ты в самом деле...

Татьяна, наш основной коллективный ум - здоровенная, дебелая, рассудительная девица, плотно придавила Нинку бедром к столу и вещала доходчиво.

-Нет. Сказала - нет. Меня от него тошнит. Пусть сдохнет, не жалко.

Нинка позеленела от злости, потом покраснела. Да так, что следы от прыщей, которых уже почти не было, превратились в белые пятна и сделали Нинкино лицо похожим на плохо покрашенное шелухой пасхальное яйцо. Мы поняли - даже если мы сейчас подвесим её на дыбе или начнём поджаривать, Нинка Димке не даст. Никогда и ничего. Ни тела ни любви. Даже, если ей придётся взойти на костёр...

Прошло много лет... На очередную встречу выпускников я решила пойти. Не ходила, а тут вдруг...

Пришли все, даже некоторые из параллельных групп. Пришла и Нинка. Пришёл и Дмитрий...

Нинка не изменилась вообще. Среди поправившихся и постаревших матрон, которыми мы почти все стали - тонкая, звонкая и очень молодая Нинка, выделялась так же - вороная кобыла среди овец. Чёрные локоны, забранные в высокий хвост, узкие джинсы, обтягивающая водолазка. Ни следа от прыщей на ухоженной коже, дорогая косметика. Три брака, нет детей, хорошая работа, хорошая квартира, мужчины. Все это она рассказала с удовольствием, закурила что-то с ментолом, хряснула шампанского... И вдруг её красивое лицо повело от омерзения. Она увидела Димку...

А Димка очень изменился. Как бы подобрать правильное слово - он стал импозантным. Небольшой рост совершенно его не портил, тёмные, волнистые, красиво зачесанные назад волосы с лёгкой сединой, модные очки, небольшая бородка. Умные глаза в прищур, чуть насмешливая улыбка. Прям вот хорош. Но... Вдруг его взгляд неуловимо изменился, стал взглядом побитой собаки... Он увидел Нинку...

Если бы мне позволило воображение, то я бы представила, как Димка встал на колени и пополз к своей королеве. А та - оттолкнула бы его ногой, а потом с отвращением вытерла бы об него свою туфлю. Я это представила бы не зря. Именно об этом говорили их взгляды...

Димка все так же - до смерти любил Нинку... А Нинка все по-прежнему, до омерзения не любила Димку.

И никто не знал - почему...