Кнут Изад : Мы не почуяли засады

Мы не почуяли засады,
Внезапность была высока,
Кода защёлкали снаряды,
По гуще нашего полка.

Мы тут же приняли все меры,
Какие были нам как раз,
И командир добавил веры,
Отдав по рации приказ.

Тем часом западня не ждала,
Потери стала нам чинить,
Кровь пролилась дорогой алой,
У жизни обрывая нить.

Но нам танкистам, так не надо,
Чтоб враг повсюду сеял страх,
Когда раздалась канонада,
Мы были на своих местах.

В бою всегда пылает пламя,
И цельсий жжёт со всех сторон,
А командир спасает знамя,
И стаи кружатся ворон.

От этих всех причин военных,
Хотелось жить уже не в мочь,
И догорал закат цистерной,
На землю опуская ночь.

Забил ядро я в дуло туго,
На цель прицелившись в прицел,
У шлема подтянул подпругу,
И понял, порох отсырел.

Стрелять нельзя когда такое,
И многим захотелось в плен,
Но я предательство кирзою,
Искореняю от измен.

Штык пристегнув на пушку башни,
Трёхгранный русский кладенец,
Я в предвкушеньи рукопашной,
В строю застыл как холодец.

Вот вражья свора встала клином,
Желая взять нас на таран,
Ливонских псов свиное рыло,
Ползёт на Русь как таракан.

Чадят моторы дизелями,
Щетинясь жерлами стволов,
Апрельский лёд, он хрупкий самый,
Оттаял он от холодов.

На трак немного припадая,
Как будто раненый мой танк,
На реку заманил всю стаю,
Вернувшись в строй как бумеранг.

Их танки тяжестью стальною,
Ломали тонкий Невский лёд,
Кто к нам домой придёт с войною,
Тот от войны потом умрёт.

— Ура!!! Из горла лихо грянет,
Враг опрокинут и бежит!
Вот только жалко, что в бурьяне,
Друг не живой совсем, лежит.

Товарищ мой, смыкая очи,
К броне приник в последний раз,
Сказал, — погиб я за рабочих,
За долг, за веру и приказ.

Его помянем хлебом с солью,
Войны покинув рубежи,
Ведь с нетерпеньем и любовью,
Нас ждут родные гаражи.