Йоко Онто : Подземный житель

Весна оказалась ранней, снег и так всю зиму едва прикрывавший землю, быстро сбежал; подули ветра с землистыми запахами, набухли почки, по краю канав показалась желтая мать-и-мачеха.

И мне захотелось показать что-то весеннему миру, я надела короткую юбку, чтобы ноги, которыми я гордилась, увидели солнечный свет.
Но холода вернулись - солнце, мороз, сухая пыль, сдуваемая с грязного асфальта - выгнали меня из дома. Юбка осталась в шкафу. Опять джинсы и теплое пальто.
Я поругалась с матерью, она постоянно диктовала древние правила жизни. Нужно было доказать, что я чувствую, то начало, которое поведёт меня дальше самостоятельно, без её надзора.
Ветер глушил шаги. Весна откладывалась. Но её наступление чувствовалось во всем, ветви наливались жизнью.
Мне всегда казалось грустным считать года по вёснам. Наверное, когда-то давно, зимой умирало гораздо больше людей, чем теперь; от недоедания, холодов, болезней. Дожить до очередной весны, считалось за благо.
Когда хоронили бабушку, запомнилось, как могильщики стучат ломами в мерзлую землю, торопливо спускают в яму алый гроб. Родные ёжатся на ветру. Поземка быстро заметает могилу, гвоздики теплятся на снегу. Все спешат сесть в машины и уехать в кафе, пить водку.
Я представила себя на ее месте, я - новый подземный житель. Тихо. Не слышно ветра, шума деревьев, далекого шоссе, голосов уходящих родственников.
Теперь я знаю, что тление начинается с пальцев ног, они самые далекие от головы части тела, даже пальцы на руках не так быстро поддаются разложению. Новые ощущения захватывают меня, похожи на легкое щекотание. Живот вздулся, там что-то зажило своей жизнью, со мной не связанной, я была только кормом. Нет боли, как и удушья. Я думаю о том, что на мне трусы разрезаны сзади и носить их невозможно в таком виде.
Не дышать стало неожиданно приятно, ушло вечное сопенье и пыхтенье, нет стремления к воздуху, я не осознавала, насколько зависима от него, а тут довольствовалась малым – резким запахом помады и пудры, тем чем маскируют трупные пятна на лицах покойников.
Вдруг я услышала шорохи и испугалась, подумала, что это черви, но потом поняла, что так оседает земля, взбитая лопатами, она, силой притяжения, принимает плотную форму, обволакивая гроб.
Теперь, когда все мои потребности утихли, я сосредоточилась на снах.
Мне виделись необыкновенные вещи – смерть французского солдата на Бородинском поле. Я знала о странных, неизвестных мне ранее вещах теснившихся как чужая память: первый корпус маршала Даву, 5-я дивизия генерала Компана, 61-й линейный полк полковника Бужа, 2-й батальон…
Я ранен ранним утром, еще в тумане, на правом фланге. Пришлось пройти лес рассыпанным строем и заново строиться в колонну на поле, но оказалось это необходимо сделать под пушечным боем из редана не видимого ранее.
Картечная пуля разбила мне бедро. На ногах лежал мертвый сержант Бургонь, штык его ружья колол скулу, и я мог только извиваться от боли, но не сдвинуться с места. Неожиданно страдание оказалось данностью, я перестал бороться за освобождение от его могущества - стало легче. День был ясный, сквозь пороховой дым я увидел разомлевшее солнце и вспомнил, что в детстве у меня был деревянный мяч…
И вдруг я осознаю, что являюсь влиятельнейшей Лукрецией Борджиа и могу находить развлечения в таких утонченных удовольствиях как безнаказанное умерщвление. Вне всякого замысла, просто как божественное развлечение – раскидывать смерть - подкладывая отравленное яблоко в общую вазу и наблюдая за тем, кто его возьмет.
А потом я принимаю жизнь от кого её невозможно принять; от огромного черного мастифа обутого в бархатные синие башмачки, чтобы не поцарапать мне спину…
Я раковина на дне моря, движение воды приносит мне пищу, важно лишь занять удобную позицию в потоке. Но вдруг появляется самец и возбуждение у меня вызывает рисунок узора на верхней створке его раковины…
Постепенно, я побывала бессчетным количеством существ коснувшихся воплощения на земле и даже научилась общаться с теми, кто был рядом – мы делились осознанием.
Женя умер совсем юным от наркотиков и лежит недалеко, в осушенном от болота месте, уже три года.
Его мысли направлены на фантастические миры, где женские тела спарены с головами кошек и он, как самец, покрывает их с методичностью батареи бьющей по площадям. Довольно однообразное занятие, но он восхищен.
И вдруг я нашла способ создания непрерывности восприятия, нужно коснуться сознания живущего, вытряхнуть его чахлые мысли - это не сложно - и вернуть себе тело …
Весна была ранней, ветра швырялись песком и пылью, срывая его с обнаженной земли.
Я подошла к дому, движения мои были неловки. Открыла дверь, тускло блеснуло зеркало в темной прихожей. Обняла маму.
- Что с тобой? Ты холодная как мертвец! – Подмяв тапочек, она отшатнулась в испуге.
- Я просто замерзла. Там зябко. Не переживай. Я согреюсь.