Шизоff : требуется мнение общественности

КАТРЕН

Основано на реальных событиях

Вступление

Возможно, что история эта отдаёт неприличным снобизмом, но выслушана она в Кэмбридже. Знаменитом университетском городке, побывать в котором для подавляющего большинства представляется глупой мечтой. Я там неожиданно оказался на конференции по прикладной психологии. Заменив кого-то из высшего эшелона, кому недосуг.
Сборище состоялось даже не средней руки. Кроме докладчиков, в зале наблюдалось пара сельских журналюг, с десяток полусонных студентов и внезапно нелепый охранник. От чего он там кого охранял? Не знаю. Но похоже, что это был единственно внимательный человек в скучном зале. Не исключено, что просто боялся русских.
Все мы, пять человек, нудно выступили. На плохом английском. Вопросов из зала не последовало. Стало грустно и стыдно за родину.
Если честно, после этой невнятной ерунды хотелось надраться. Коллеги мои были продажны и тошнотворны. Платёжный баланс хромал. Грядущий вечер обещал быть убогим.
Удивительно, но на выходе меня остановил совершенно не наш человек. Побитый молью, растрёпанный в лучшем профессорском духе. И на ломаном русском засвидетельствовал своё почтение.
Не стану вдаваться в подробности. Вкратце: корни были русскими, жизнь английская. И то, и другое шло ему, как корове седло. Но с каким-то неприметным изяществом. Наш не наш человек. И этот не наш человек пошёл мне навстречу.
Странно родным получился наш вечер в сердце британского королевства. Вместо тёплого виски с долькой лимона мы выпили водки. Холодной. И не раз. За знакомство, психологию, за мир во всём мире.
Каюсь, мой английский достаточно плох, так что дальнейший трактат прошу принимать с поправкой на ветер.

1.
Мой визави оказался тем самым практическим психологом. Не дотянув до крепкого психиатра, Джейкоб не сдался, и таки нашёл свою нишу. Покойную, тупиковую, неказистую. Но он и в ус не дул, будучи холостым от рождения. Где-то в Йоркшире колупалась родня, которой ввек бы не видеть. От них регулярно приходили пошлые открытки на Рождество, иногда чеки на предъявителя. Джейк кормил нервных дам леденцами, вводил в гипноз недоумков. Заботливо пылесосил кушетку, орудие производства. Много читал, но впоследствии стал увлекаться портвейном. Уютный университетский быт погасил в нём волю к сопротивлению. Картавость и гадкий эль стали визиткой.
Не знаю, что впечатлило старину Джейка, но в моём горбатом речитативе по поводу скрытых агрессий, он уловил нечто. Зародившееся в далёком Торжке, в котором отродясь Джейкоб не был. Но вдруг почувствовал козлиное упрямство тверских, пыл и злость, и сам дивно раздухарился.
Однако, меня он позвал не за тем, чтобы прильнуть к корням. Или хлебнуть русского мира. Вовсе нет. Джейк простодушно признал, что путинский режим его нимало пугает. А дело Скрипалей совсем посшибало все метки.
Против воли я неприлично взоржал.