Тоша Кракатау : Аттракцион

Многие девочки больше любят папу. Если дома ссорились, мысленно Лера вставала на сторону отца. Когда она подросла, родители ссорились уже только по телефону. Лет до тринадцати отец возил её иногда в зоопарк или в кино на выходных; она помнила его кислый запах и приевшиеся остро́ты. Потом он изредка звонил, спрашивал, как дела. Потом умер.


Мама не знала, что Лера поедет кататься на мотоцикле. От себя Лера этого тоже не ожидала. Просто зашла в известную группу Вконтакте, где знакомятся мотоциклисты с «двоечками», и выложила пару фото, не особенно рассчитывая на успех.


Игорь заехал в начале восьмого прямо с работы. Она бросила маме из прихожей «я ушла» и выскользнула за дверь.
Во дворе, привалившись сбоку к тяжелому зелёному мотоциклу курил лысоватый тип. «На фотке-то пузо втянул, хитрожопый» - подумала Лера и сказала:


— Привет.
— А тебе точно восемнадцать? — сощурил раскосые глаза Игорь.
— Назад за паспортом я не пойду. Если такой недоверчивый, езжай на свой фестиваль один.
Байкер хмыкнул, затушил окурок сапогом и, взобравшись на мотоцикл кивнул девочке, чтобы садилась.


Мотор с рыком проснулся. Сидение под Лерой завибрировало и мотоцикл резво тронулся. Из унылых дворов они скоро выбрались на МКАД. Ласковый ветер тормошил прижатые шлемом волосы, гулял под кожаным жакетом, щекотал голые лодыжки, и Лера впервые за этот день улыбнулась.


Доро́гой она мечтала, как съедет от мамы и будет вечером готовить, что хочется, смотреть по телику, что нравится и врубать музыку на всю квартиру. Она бы давно съехала, только в одиночку дорого, а подруг с кем хотелось бы делить кров у неё с детства не водилось.
Объехав пробку по обочине, мотоциклист заложил байк вправо и лихо съехал на загородную трассу.


Пахло остывающим асфальтом и пожухлой травой.
Разогнавшись на прямом участке, Игорь, держа руль одной рукой, другой погладил девочку по ноге. Его пальцы в толстой коже пожали её бедро через джинсы чуть выше колена. Лера хотела врезать ему сзади по шлему, но побоялась затевать возню на скорости. Фура, летящая навстречу, резко обдала их ветром, мотоцикл качнуло, и похотливая ладонь мигом вернулась обратно на руль.


Вскоре они остановились на заправке. Важно поскрипывая кожаным доспехом, Игорь пошёл оплачивать бензин, Лера закурила в сторонке. Солнце уже поалело, но ещё не опустилось за шеренгу высоких сосен, растущих вдоль трассы.
В закусочной у стойки напротив панорамного окна Лера пила кофе, а Игорь уплетал крылья из бумажного ведра, макая их в соус.


— Ещё раз меня схватишь без разрешения, — сказала Лера, глядя в окно, — я тебе врежу.
— Ух ты. А что нужно, чтобы получить разрешение?
— Как минимум научиться пользоваться салфеткой, когда ешь.
— А ты с характером кошка. Мне такие нравятся. Когда сходу об ноги трутся, это скучно.
— И часто трутся? — Лера презрительно скривила рот.
— Летом часто.


Игорь вытер салфеткой желтую от соуса бородёнку, взял шлем и пошёл к мотоциклу. На секунду Лере захотелось остаться в закусочной. Потом она сгребла остатки ужина Игоря на поднос и опрокинула его в мусорный контейнер у выхода.


С полчаса они резво ехали по трассе. То и дело поправляя сползающий шлем, Лера внимательно наблюдала за руками байкера, но они спокойно лежали на руле. На развязке они свернули вправо, нырнули в тоннель под трассой и стали обгонять грузовик по обочине. Лера испугалась и на минуту сжала его бёдра коленями.


Дорога на фестиваль петляла хвойным лесом. За деревьями по временам мелькали черепичные крыши богатых домов.


Наконец, вслед за группой из десятка мотоциклов они въехали на территорию пансионата, где по уверению Игоря, их ждали музыка, конкурсы и чад кутежа, например. Глядя на девушек в сёдлах, Лера гадала давно ли они знакомы с мото-спутниками. И по элегантным курткам с защитными вставками, по шлемам в цвет мотоцикла она догадалась, что это не случайные попутчицы.


Игорь купил билеты и, проехав ещё сотню-другую метров, они остановились. Легко перекинув ногу через спинку, Лера повесила шлем застёжкой на руку и провела свободной ладонью по волосам.


— Ты чего мне не сказал волосы собрать? От ветра спутались, хоть вырывай.
— Я думал ты сообразишь.


Вереница мотоциклов стояла вдоль дороги, теряясь за поворотом. Игорь зaкатил свой Kawasaki между двух Harley Davidson передним колесом к бордюру, и отойдя на шаг с довольным видом наблюдал как в отполированных деталях отражалось небо и кроны высоких деревьев. Год ишачил, как проклятый, занял у родственников и к началу сезона купил. Зверь мотоцикл, даром, что не новый.


За деревянным столиком на вытоптанном газоне под могучими соснами пили трое. Завидев Игоря, они вскочили с радостным гоготом. Друзья стали обниматься, громко хлопая по затянутым в кожу спинам. Втиснулись за стол. Подавляя улыбку торжества Игорь представил миловидную спутницу. Глеб, Ваня и Скелет по очереди назвались и кивнули девушке.


— В какой пропорции виски с колой употребляете, мадам? — сощурился Ваня, оскалив мелкие прокуренные зубы.
— Треть виски, остальное кола.

Ваня шустро исполнил заказ, с поклоном одарив Леру пластиковым стаканчиком.

— Как доехали? — спросил Глеб, попыхивая трубкой. Его круглое лицо окаймляла ровная бородка, заплывшие глаза смотрели хитро.
— Ни гвоздя ни жезла! — отрапортовал Игорь и разом опрокинул стакан коричневого пойла.
— Вот за это надо ещё раз выпить, — резюмировал остролицый Скелет и шлёпнул по столу жирными перстнями.
— Вы куда-то спешите, парни? — поинтересовалась Лера.
— Конечно спешим, — отозвался Ваня, — как только перестаём выпивать, сразу трезвеем.


Парни дружно заржали.

Мимо столиков, по асфальтированной дорожке гуляли отдыхающие, разглядывая мотоциклы. На той стороне аллеи в надувном павильоне забавно падали с механического быка хмельные байкеры в расшитых «цветами» жилетках. В нескольких шагах за другим столом гудела ещё компания. Дальше вдоль аллеи стояли палатки закусочных. Деликатный ветерок приносил запахи плова и специй. Из-за деревьев раздался тяжелый гул басов.


— Мы так и будем здесь сидеть? — спросила Лера. — Концерт уже начинается.
— Не дёргайся, — свысока заметил толстый Глеб, — они ещё час звук настраивать будут.
Игорь завёл разговор о мотоциклах и Лера, попивая безыскусный коктейль, разглядывала скакавших на лысоватом газоне чёрно-белых сорок.


— Скелет, на кой хрен тебе этот Харлей? — шлёпнул себя по лбу Игорь. — Они сыпятся на ходу, а на запчасти конский ценник.
— Ты просто не догоняешь, — Скелет улыбался, поглаживая острую бородку, — мотоцикл не просто жопу возит, тут элемент стиля решает.


Лера загляделась на крупные перстни на его тонких пальцах. Скелет перехватил этот взгляд, и девушка сразу потупилась.


— Ездили мы как-то толпой в Крым, при укропах ещё, так один харлеист всю колонну тормозил, — не унимался чуть захмелевший Игорь, — то у него масло капало, то бензин тёк.
— Зато приключения, — рассмеялся Ваня и свинтил крышечку с бутылки. — Кому ещё вискаря?


Игорь двинул тост «запрекрасныхдам», осушил стакан и придвинулся к Лере. Она и так сидела на краю, а теперь свесила одну ягодицу с лавки.


— А слышали, что с Кабаном вышло? — сказал Глеб и его мясистое лицо на секунду вспыхнуло юношеским озорством.
— С кем? —Ваня, повернулся к Глебу. Он сидел на одной лавке со здоровяком, а остальные – напротив.
— Ну, Кабан. Из тверских. На «Козлопати» приезжал в том году.
— А-а-а, на Хонде навороченной? — сообразил Игорь.
— Он самый, — кивнул Глеб. — Картавый, носяра как баклажан.


Все закивали. Лера тоже оставила взглядом бойких соро́к и с интересом посмотрела на Глеба.


— В общем он катал одну подругу по фестам всё лето. У него бабки-то есть. Купил ей экипировку, говорят, снимал шикарные номера, короче имел на неё виды. Она не то чтобы красавица, но заводная. Помню её по клубным слётам. Раньше она с «Лисами» крутилась, но потом какая-то замута вышла, и они её прогнали.


— А что за деваха? — спросил Игорь, крутя на пальце брелок от мотоцикла.
— Ну, как тебе объяснить? Бойкая такая, рыжая с хорошей жопой.
— А-а-а, знаю, — прыснул Ваня. — Я по синему делу эту жопу как-то ущипнуть пытался, а она мне шлемом по черепу вмазала.


— Так тебе и надо, — хмыкнул Глеб. — Так вот, значит, в июне повёз Кабан рыжую в Суздаль на фестиваль.
— Нет, какая всё-таки неблагодарность! — вдруг перебил Глеба Скелет.
— Ты о чём это?
— Кабан ей оплатил экипировку, а она об Ванину тупую башку её портит, — Скелет изобразил негодование и метнул быстрый взгляд на Леру. Она поджала губы, чтобы не выдать смех, но улыбка просочилась на краюшках нежного рта.


— Дайте уже рассказать, уроды, — спокойно попросил Глеб. — В общем на фестивале Кабан накидался с друзьями как положено и в клубном шатре обмяк. А рыжая встретила подругу, и они к сцене дёрнули танцевать. В общем нормальная ситуация. Только проходит час, другой, а рыжей всё нет. Кабан берёт кофейку чтобы взбодриться и топает к сцене посмотреть, что за дела.


Выходит он на поляну, а в бухой толпе его девочка с подругой кружится в медленном танце. Вроде нормальная ситуация. Кабан подходит ближе и видит, что девчонки целуются. И не в щёчку, не губки бантиком, а сосутся глубоко и с удовольствием. А ты, Лер, как на лесбиянок смотришь?


— В Full HD, — не задумываясь, ответила Лера.
— Молодец, я в тебе не сомневался. Вот и Кабан даже обрадовался поначалу. Хватает он подруг за талии обеими руками, приплясывает как умеет, шутки травит. Они вроде бы хи-хи да ха-ха, ну он и размечтался. Сейчас, думает, я их напою, затащу в номер, и сыграем отвязное трио.


— Ты очень долго рассказываешь, — перебил Игорь. Язык у него заплетался.
Лера посмотрела на него искоса. Игорь сделал усилие чтобы принять трезвый вид.
— Что в итоге-то? Подруга оказалась трансвеститом?
— Слушай дальше, — махнул на него пухлой ладонью Глеб, — после концерта заходят они в номер. Кабан уже слюной истекает – сбросил шмотьё на пол и давай на кровати морским котиком перекатываться. Девки ему и говорят: ладно мол, Дон Жуан, ты чур первый в душ, а мы покурить сходим быстренько. И Кабан повёлся. Выскочил он пять минут спустя
чистенький-бритенький, а в номере никого. Они сели на байк той подруги, открутили гашетку и аста ла виста, Кабанос. Говорят, новенький шлем с курткой она ему потом через друзей передала.


— Увела получается девчонку? — зашелся Ваня похожим на скрип тормозов смехом.
— Именно что увела! Он рыжей телефон оборвал, букеты дорогие присылал – всё без толку. Прости меня, говорит, я влюбилась, мне теперь парни без надобности, тем более жирные. И Кабану бы плюнуть и забыть. Чего тут попишешь? А он не угомонился. Толи на эту рыжую бестию запал конкретно, толи обидно стало, что его так прокатили. Короче задумал он разобраться.


— Какая-то, сука, нескончаемая история, — посетовал Игорь и медленно запустил руку Лере на плечо. — Ванька, наливай.


Лера поморщилась, но стерпела. Лавочка уже кончилась, отодвинуться дальше она бы не смогла.


— И как-то раз выследил Кабан свою рыжую в баре, — Глеб упёрся локтями в стол и понизил голос. Все невольно подались к нему. — А эта лесба, которая рыжую увела, катается на моте не первый год, кикбоксингом, говорят, долго увлекалась, крепкая в общем бабёнка. И вот наш обиженный сел в глубине бара, кепку на лоб надвинул и наблюдает. А за барной стойкой две подруги веселятся: опрокидывают шоты и лижутся напоказ. Кабан зубами скрепит, глушит вискарь. Наконец он выждал момент, когда его зазноба в туалет ускакала и подсел к лесбе. Ты, говорит, мразь, сейчас встанешь и уйдёшь. Навсегда. Если я тебя ещё раз увижу рядом с ней, то для начала сожгу твой мотоцикл. А теперь быстро руки в ноги и пошла, с барменом я так и быть рассчитаюсь.


Глеб сделал паузу и оглядел компанию: Ваня скривил рот в ухмылке, Скелет недоверчиво щурил зеленоватые глаза, Игорь пьяно таращился, навалившись плечом на Леру, которую рассказ, похоже, взволновал.


— Только девчонка не испугалась, — продолжал Глеб. — Пойдём, отвечает она Кабану, выйдем поговорить. Кабан даже растерялся от её наглости. Брысь, говорит, отсюда, кто с тобой разговаривать собирается? А она ему: зассал что ли? И Кабан опять повёлся.


Тут Игорь дожал плечом Леру, и она полетела с лавки на землю. Пока Игорь соображал, что произошло, Скелет встал из-за стола и дал Лере руку.


— Мы пойдём к сцене прогуляемся, — сказал он Игорю, отряхивая Лерину спину от хвойных иголок.
— Валите, — махнул рукой Игорь, — а мы посидим ещё.


Лёгким шагом они вышли на асфальт и двинулись к сцене. За деревьями мелькали разноцветные софиты, ревели гитары и чей-то высокий голос тянул неразборчиво песню.


— Спасибо, что вытащил меня, — сказала Лера, когда они по газону обогнали шумную компанию, занимавшую всю дорожку. — Хотя, жутко интересно, чем история кончилось.

— Про Кабана то? Я знаю два абсолютно непохожих финала этой истории.
— Это как? — удивилась Лера.
— Ну байка по фестивалям уже пару лет ходит. Не исключаю, правда, что на реальных событиях основана.
— Тогда, расскажи какой финал тебе кажется более вероятным.
— А на чём Глеб остановился, когда ты с лавки чебурахнулась? — Скелет бережно положил руку на талию девушке пропуская её вперёд через металлоискатель ведущий к сцене.
— Кабан угрожал девушке на баре. А она ему предложила выйти поговорить.
— Ага, развела бедолагу «на слабо». Думаю, эта лесбиянка наваляла Кабану. Отмудохала как росгвардеец школьника. Потом выскочила из бара рыжая, и когда увидела своего бывшего в кровавых соплях, пожалела его и через пару дней к нему вернулась. С нашими женщинами такое постоянно.


— Ну это какой-то сексизм, — Лера поджала губы. — Женщины разные бывают.
— Ты же сама просила наиболее вероятную развязку.


Остановившись в жидкой толпе у сцены, они слушали группу, без ощутимого задора исполнявшую хиты 80-х. Лера тайком взглянула на Скелета. Ей нравился его точёный профиль, длинные русые волосы, собранные в косу и то, что он одет неброско, но стильно.
Темнело. Август стоял тёплый, но вечерами уже раздавались анонсы осенней прохлады. Скелет засунул руку под чёрную джинсовку, и выудил обтянутую кожей флягу. Он снял вместительную крышечку, наполнил её и протянул Лере. Она молча выпила.


Под снисходительные аплодисменты музыканты раскланялись. На сцене появился ведущий в модном картузе и стал неуклюже шутить. В толпе смеялись.


— Ну, а какой ещё вариант финала? — спросила, наконец, Лера.
Скелет улыбнулся и посмотрел на Леру сверху вниз.
— Вижу, история тебя зацепила.
— Рассказывай.
— Некоторые говорят, что Кабан дал ей штуку баксов и она отвалила.
— Да ладно, — протянула Лера слегка жеманно. Алкоголь наконец подействовал расслабляюще.
— Лесбе, на самом деле, эта рыжая не сильно нравилась. Поспорила с кем-то, что сможет её увести. А вот деньги она любила по-настоящему, бескорыстно.
— И рыжая не почувствовала, что её используют? Не верю.
— Молодая ты потому что. На-кась выпей.
— Ну, это какой-то эйджизм, — нахмурилась Лера, но взяла протянутый колпачок и опрокинула его высоко задрав подбородок.
— Сексизм, эйджизм, — добродушно усмехнулся Скелет, — на всё-то у тебя готовые ярлычки припасены. Это, Лерочка, какой-то шаблонизм.


На сцене появились длинноволосые металлисты. Гитарист сходу пустил свой ультрамариновый Ibanez в зубодробительный галоп, ударник затопал как стадо боевых слонов, разогнав маховик двойной педали. Мускулистый блондин в распахнутой кожаной жилетке на голое тело завопил в микрофон что-то героическое. Публика оживилась.
Скелет легонько толкнул под бок Леру и предал ей наполненную бурбоном крышечку. Пальцы их соприкоснулись, и он понял, что девушка замёрзла. Убрав флягу в карман, он встал позади Леры и сцепил пальцы в замок у неё на животе. Она поёжилась от холода и, прижавшись к нему спиной, замерла.


Над сценой взвивались пламенные джины – генераторы огня под музыку окатывали зрителей тёплыми волнами. Народ сгустился у подиума. По толпе, мерцающей огоньками сигарет, пробегали лучи прожекторов. Высоко над порталом сцены в тёмно-фиолетовом небе чернели верхушки сосен. Лере сделалось уютно и весело.
На плечо Скелету опустилась чья-то тяжелая рука. Он обернулся.


— Балдеете? — спросил равнодушно Глеб. — Мы, если что, Игоря в палатку отнесли.
— В режим гибернации ушёл бедняга, — оскалил желтые зубы Ваня из-за Глебова плеча.
— Звук гавно, — кивнул на сцену Глеб. — Мы пойдём к «Лисам» в шатёр, выжрем.
— Давайте, — отозвался Скелет.


Дослушав металлистов, они сделали кружок по концертной поляне. Немного погрели руки у бочки, где полыхали сухие дрова. Поглазели на трёхколёсный мотоцикл в гжельской росписи с шестью, похожими на глаза огромного паука динамиками: Скелет похвастался, что «музыка» для трайка – его работа. Целовались у палатки с аксессуарами от Harley Davidson. Вдоль заросшего камышом берега реки спустились в палаточный лагерь.


— Открывай ротик, — прошептал Скелет, мелко дрожа, — а то палатку испачкаем.
Лера расстегнула молнию высунулась наружу и сплюнула на траву.
— Надо же как ты бережёшь свою палатку.
— Это не моя палатка.


Они вернулись на променад, уставленный мотоциклами. Гирляндами круглых фонариков манили вагончики закусочных. Лера устроилась за столиком и распаковала коробочку с горячей лапшой «вок». Скелет принёс кофе в бумажных стаканчиках. Ели молча с аппетитом. Потом у Леры зазвонил телефон.


Мама ругалась. «Почему не сказала, что ночевать не придёшь?» «Где ты вообще?» «Какие-такие друзья?» «Я для тебя что пустое место?»
Лера отключила телефон и закусила губу.


— Проблемы? — Скелет расправился с лапшой и закурил, попивая кофе.
— Да так… Мама достаёт.
— Береги маму.
— Да, папочка. Конечно, папочка.


Скелет невесело улыбнулся и долго смотрел на Леру задумчиво, не говоря ни слова. В желтоватом свете фонаря его лицо вытянулось, остро проступили скулы.


— Что? — не выдержала она.
Скелет очнулся от задумчивости, кашлянул и начал своим хрипловатым басом:


— Батя мой выпивал изрядно. Как с Афгана вернулся, толком не просыхал. Не то, чтобы явно спивался, нет, он, как говорится, дело разумел, но других способов расслабиться просто не знал. Наконец батя допрыгался, печень стала отказывать. И, веришь, сразу одумался и завязал. А мать к тому времени уже лет двадцать с ним каждый вечер поддавала. Он тормознул, а её дальше понесло. Женский алкоголизм. С ним когда пила, в руках себя держала, а тут повадилась украдкой накидываться. Вроде как обидно стало, что муж бросил, а ей слабо. И от этой обиды ещё сильней выпить хотелось. Представь, выходишь утром на лестничную площадку, а у двери мамка твоя спит… обоссанная. Мы её кодировали, в закрытую лечебницу сдавали – без толку. Буянить начала, к соседям приставать.


Он помолчал и достал из пачки новую сигарету.


— К тётке в деревню её отправили. Летом две тысячи шестого. С глаз долой. А зимой того же года она в сугробе пьяная околела.

— Очень грустно, — Лера перегнулась через стол и накрыла его ладонь своей. На длинных тёплых пальцах леденели его серебряные перстни.
— Да. Не весело.


Он встал и обойдя столик положил руку Лере на плечо. Она склонила голову набок, рассмотрела череп на одном перстне и отпечаток вороньей лапы на другом и прижалась щекой к его ладони.

— Ну что, пойдём отведу тебя к палатке Игоря.
— Игоря?! — Лера не поверила своим ушам.
— А где ты ночевать собираешься?
— Ты что уезжаешь?
— Да. Клиент завтра с восемь утра приедет. Остаться не могу.
— Я поеду с тобой.
— Не получится. У меня боббер.
— А что такое боббер? — Лера старалась не зареветь.
— Боббер это чоппер одноместный. Короче, заднего сидения нет.


Он взял её за руку, чтобы поднять с лавки. Лера вырвалась.

— Куда ты, дурочка? — крикнул Скелет.
Лера не ответила. Она торопливо шла, почти бежала по асфальтовой дорожке вдоль сияющих в лунном свете мотоциклов.


Она пересекла лужайку напротив опустевшей сцены. Пронеслась мимо VIP-зоны, где за накрытыми столами вальяжно дымили сигарами холёные байкеры. Она спустилась к воде там, где речка круто поворачивала, и упёрлась в небольшой дощатый причал.
Под тусклым фонарём дежурил в лодке молодой парень в желтой панаме. На том берегу маячил за насыпью воздушный шар. Лера остановилась и долго смотрела на огромный полосатый шар. Смеющаяся пара влезла в лодку, и парень, размеренно двигая вёслами, отчалил от берега. Лера следила за аэростатом очарованная. Под шаром зажглась горелка, он медленно раздулся, и качаясь, полетел. Метрах в пятнадцати над землёй ограничительный трос натянулся и шар встал. В корзине засверкали вспышки телефонов.
«Вот и весь аттракцион» – прошептала Лера.


Гребец вернулся. Лера сошла с причала и чуть не упала – лодку болтануло. Парень упёрся веслом в пристань и остановил качку. Когда они отплыли Лера вдруг расплакалась. Из-под мятой желтой панамы бессмысленно смотрели на девушку стеклянные глаза.
Выпрыгнув из лодки на песок, она взобралась по насыпи, потопталась минуту возле небольшой очереди на посадку в аэростат, выкурила сигарету и побрела дальше.
Холодало. Она спрятала руки в карманы и подняла ворот жакетки. Слева на другом берегу виднелись за камышами на лужайке разноцветные гребешки палаток – в одной из них час назад ей казалось, что вечер удался.


Полузаросшей тропинкой Лера шла через поле в сторону далёкой лесополосы. Там над верхушками деревьев мерцала кайма неонового света. Она надеялась выйти на трассу и остановить машину до Москвы. Вот проснётся мудак Игорёк, – думала она, огибая засохшие лужи, – голова трещит и девочка тю-тю.


Лера ощущала, как тяжелеют от приставучей грязи новенькие кроссовки. Поднялся ветер, из-за горизонта выполз отар мрачных туч и двинулся ей наперерез. Успеть бы до трассы, пока не ливануло, подумала она и прибавила шагу.
Луна скрылась за тучами; вскоре девушка потеряла тропу и нахватала колючек в зарослях. Отряхнув джинсы от колючек, Лера зажгла фонарик в телефоне. Впереди лежал пологий овражек, заросший низким кустарником. Она обернулась: вдалеке плясал над землей огонёк. Работала горелка под воздушным шаром. Тут Лера схватилась за голову и застонала от досады. Почему она сразу не пошла к выезду с территории фестиваля? Там кто-нибудь обязательно подбросил бы её до города.


Теперь уже лесополоса, над которой облака горели тусклыми огнями трассы казалась ближе, чем желтый язычок горелки. Лера начала спускаться в овражек, оступилась и угодила ногой в липкую жижу. Она выдернула ногу и почувствовала, как влага пропитывает носок. Мама, конечно, придёт в восторг, когда увидит, во что превратились новенькие «Reebok», её подарок на Лерино совершеннолетие.


Всхлипывая, она спешила дальше, тошнотворный запах болота поднимался от мокрого кроссовка. Вдруг пятно фонарика расплылось и заплясало под ногами. Лера остановилась. Перед ней, отрезая путь к трассе, лениво тёк широкий, заболоченный у берегов ручей. Обессилев, Лера села на корягу. Зубы у неё стучали от холода. Она уронила голову на руки.
Вспыхнула молния, и от грома дрогнула под Лерой коряга. Она взвизгнула и бросилась назад – туда, где кромсали небо лучи фестиваля.