igolkina : Эффект бабочки

Идея поливариантности нашего существования и искус сослагательных наклонений временами не даёт мне уснуть. А ещё этот чертов эффект бабочки.
Это что же такое получается, если бы я в какой-то тревожный момент выбрала не красные труселя, а синие (как с проводками на бомбе, только не с проводками), то жизнь моя, вместо того, чтобы логично, шаг за шагом, до конца, не сворачивая, чеканя мостовую, пойти по пизде, взяла бы да и вырулила на залитую солнцем полянку.
А там полуголые красавцы протягивали бы мне мешки с деньгами и себя.
Но.
Выбрала, что выбрала. В результате из всех возможных суперпризов - только кот.

У моей бабушки в деревне была соседка тетьКатя. И я ей, естественно, жутко не нравилась. Это у меня что-то кармическое - вызывать нервы у женщин пост-пост-бальзаковского возраста одним своим существованием. У тетьКати был внук - Коленька. Колюня-нюня. Вечно сопливый, нудный мальчик, в спортивных шортиках, младше меня года на три.
Коленке я напротив чем-то глянулась.
И это обстоятельство, помимо конфликта с партийной линией его семьи, знатно меня выбешивало.
Во-первых, малолетка, во-вторых, мой внутренний бабоэстет, даже будучи ещё в зачаточном состоянии, уже хотел в обморок просто от Коленькиного вида. Хотя, достаточно было и во-первых по тем то временам.
Коля меня охмурял, как мог. То обзывал обидными женскому эго словами, то нес замусоленные конфетки в потных ладошках. Короче использовал весь возможный арсенал.
Профессионалы называют это методом мексиканского душа, я считала, что Коля - странненький (см. редкий дебил).

В один из летних вечеров, когда бабушкой моей был объявлен промывочный день, я копошилась в предбаннике. Взрослые уже сидели дома чистые и освобождённые от недельных грехов , а я почему-то задержалась, оказавшись в очереди последней.

Собиралось смеркаться, когда неспешно стягивая с себя весёленький трусишки, я краем глаза заметила в окне странную тень. Нервов во мне было тогда ещё много, дурного бесстрашия - тем более.
Может поэтому вместо нормальной реакции - заорать или спрятаться, я тихонько натянула трусы в обратку, обмоталась полотенцем для верности, сжала покрепче в кулачке ручку медного таза и рывком дернула на себя дверь.

У края окна стоял Колюня. С лицом человека, смывающего растворимую втулку в унитазе. Его мимика, не успев перестроиться на изменившиеся обстоятельства, все ещё отыгрывала любопытство и тайную радость от увиденного.

Я метнула таз почти молча, но прицельно. Отпуская ручку банной шайки, на выдохе придала ей ускорение шараповским звонки "А!". Не владея отточенной техникой, взяла энтузиазмом и мстительностью.
Таз угодил Коле в лоб, из него хлынула кровь, из глаз искры, а из недр его подсознания - такой трехэтажный мат, что любо-дорого и аборигены смахнул бы скупую мужскую слезу на поток деепричастных оборотов.

Коленька с ревом ринулся к себе домой, я с чувством глубокого удовлетворения пошла мыться, забрав банное орудие.
Бабушке ничего не сказала, поскольку происшествие сочла несущественным. В то время мне было неизвестно, что подобным можно долго и нудно стигматизировать .

На утро, ни свет не заря тетьКатя тарабанила к нам в дом и орала в голосину, что дуру Польку обязательно сдаст участковому за причинение тяжких телесных повреждений тупому предмету.

Моя бабушка - заспанная и оттого ещё более суровая (наше родовое проклятье), вышла на крыльцо поглядеть, кто у нас такой самоубийца нарисовался. Внучкой я была любимой, а рвать за своих на ленточки для бескозырок - семейная традиция по женской линии.
Раскрасневшаяся тетьКатя держала за руку подбитого Коленьку, всего в бинтах, как Щорса из песни. Наверное где-то по сырой траве стелился кровавый след.

Создавалось ощущение, что мумию внука соседка обматывала всю ночь. Коля молчал, тетьКатя пилила воздух ультразвуком.
Устав от трескотни нежданного будильника, бабушка моя взяла инициативу в свои руки. Нам с Коленкой устроили очную ставку, на которой и были выяснены все обстоятельства полученных душевных и физических травм.

Я не знаю, что там наплел своей бабке сбитый летчик Коля, но услышав про баню, тазик, а главное про мои развесёлый трусишки, тетьКатя из пунцовой стала бледной в крапинку. А Коленька стал молчать ещё громогласнее.

Уходили соседи скорбным гуськом, спинами выражая презрение. Ведь своя рубашка ближе к телу будет всегда.
Много лет спустя ироничное проведение столкнуло нас с Николаем практически лбами, совершенно случайно и в нетривиальном месте. Рассматривая его весьма возмужавшую фигуру и распухший лопатник, а главное - шрам над правой бровью, я подумала тогда, что ведь все могло быть иначе. Будь я менее целкой во всех возможных смыслах. Может вот оно - мое счастье.
Но когда Коленька открыл свой покрасивевший рот, сказка снова стала явью.
Всё-таки интуиция - это логика подсознания. И нахуй всех бабочек с их эффектами.