дважды Гумберт : Либертад

Пока Господь Отец наш Небесный в отлучке, мы, добропорядочные и благочестивые американцы, обманом заставим Дьявола сделать работу Господа, чтобы валовый объём Добра и Блага оставался в пределах допустимых отклонений. Когда Господь наш Небесный вернется с каникул отдохнувший и обновленный, мы, верные слуги Его и сотрудники, передадим Стражам Его огненным ангелам преумноженный Его капитал. И в благодарность Он наградит самых верных и лучших из нас бессмертием, а страну нашу – неуязвимостью Града Божьего. Let it be.
Иисус омоет ноги Америке. Джа заплетет косички Америке. Аллах даст упругость ягодицам Америки. Будда свяжет жилы и кости Америке, пустит героин и кокаин по венам Америки, озарит светом немеркнущим мысли Америки, Тецкатлипока обуздает буйный нрав Америки, Один, Кали и Зевс будут вечно ласкать Америку, в бесконечном оргазме растворяя печаль Америки. Лэ-тыд-би.
И будет ладно петь Америка, танцевать Америка, и нарожает Америка много маленьких и прелестных Америк, и воспоит их млеком истинной веры научной и воспитает их Словом Божиим, прогоняющим беса из камня и гада из гуглы морской. И не будет счета маленьким, гордым Америкам, и скоро вырастут те святые малышки Америки, повзрослеют и отправятся к тоталитарным звездам погасшим, возжигая повсюду новые Штаты Америки до тех пор, пока не станет Америкой вся Вселенная, сотворенная Господом как непроявленная Америка для Америки, и во имя Америки, и во славу Америки. Аминь.

А вот и утро. Стихли дикие песни и поножовщина.
Беззубая храмовая шлюха Либертад вышла на площадь, купила кислого вина и краюху овечьего сыра. Служка в шипастых ацтекских браслетах забрал кружку с мелочью разных времен и народов. Дал только гнутый пятак с оседлавшим ядро Костюшко.
Площадь засыпана мишурой и горелыми петардами. Праздник вчера удался. Девушка Смерть ловко обшаривает карманы повесившихся на спор британских туристов. Еще двое каких-то гринго, один в заблеванном саване, другой в костюме пистолеро, возятся в куче хуйни, изрыгая проклятия. Грустный осел ищет хозяина. Маленькие, черные собачки ныряют в пыль, спасаясь от больших, черных мух.
Минуя пьяных и зарезанных, Либертад вышла из палева, села спиной к прохладной стене, в бледной тени, залюбовалась галактиками варикозных вен. Она давно хотела понять свои ноги. Но что-то мешало всегда.
Позабудьте о Либертад. Не будите ее до заглота солнца.