Вано Махнадзе : Почему цунами

Ольга… Первые четверостишья в десятом классе посвятил ей:

Тебя, увидев первый раз,
Я потерял дар речи.
В меня смотрела пара глаз
И сердце жгла, как свечи.

Я был повержен и убит,
Твоим одним лишь взглядом.
С тех пор душа моя болит,
Когда тебя нет рядом.

Ростом достигала едва до моего плеча, весила сорок пять килограмм, при моих девяносто шести. Длинные прямые русые волосы с медным отливом, зелёные глаза, щеки в веснушках. Мы начали встречаться только после школы. Сошлись на любви к альтернативной музыке. Ходили на Битлз-фестивали в рваных джинсах. Целовались на улице. А как ты, Ольга, целовалась! Все твое женское существо перетекало в губы. Еще кусалась. Грудей у тебя не было, ноги немного кривые, но все равно, ты была моей дюймовочкой. И в одежде любила лиловый цвет.
Потом закрутилось у меня, завертелось. Постриг волосы, надел брюки, ботинки с протектором сменил на лакированные дорогие туфли. Одна девочка, другая, третья… а ты встречала меня погасшим взглядом каждое утро перед пригородной электричкой. Я кривлялся, взъерошивал твои волосы и уходил к очередной длинноногой красотке. Наверное, тебе было больно. Наверное, ты слышала, как они шептались, что он нашел в этой кривоногой неформалке. Да ничего не нашел, я был уже не с тобой.
Ты закончила инъяз и стала работать в международном аэропорту в вип зоне. Мы виделись на десятилетии выпуска. Я тогда нажрался до безобразия и, подмяв тебя, как подушку, уснул за общим столом. В итоге гнался за машиной, на которой увезла тебя классная, кстати тоже Ольга или Олечка, как мы ее звали. А ты? Ты смотрела ненавидящим взглядом.
Потом я узнал, что увез тебя австралиец в Новую Зеландию. Дядька, которому был уже шестой десяток. Еще у него было шестеро детей от разных служанок.
Вот оно как.
Сидит Ольга, русская девушка, на берегу океана, рядом бегают полубушменские дети. Смотрит Ольга на закат и роняет свои слезы в отлив. Плачет, плачет, океан наполняется тоской по такому мудаку, как я. Слезы то злые, то печальные, то радостные – это, наверно, когда она вспоминает, как я ее ставил на бордюр и целовал, сжимал так, что глаза выпучивались. Океану жалко Ольгу, он рычит, волны нехорошие поднимает и на север их гонит. Волны больше, больше – вот и цунами по Японии бабах!
Хотя… рассказали мне тут. Как ты своими маленькими ручонками трогала за член в одиннадцатом классе Антоху. А дубиной он своей любил хвастаться. Нет, нет и нет, по мне плачет Ольга!
Потому что, если по Антохиной дубине разрыдается – Японию нахуй смоет.