Сермяга : Небесное дело

Иван Палыч (ну а хуле бы и не Иван Палыч) пришел домой. И не просто пришел, а с трудом доволок себя домой. Немудрено после шести уроков и двух факультативов с кретинами. Иван Палыч был учителем химии. Непримечательная, тусклая личность. Такого в трамвае плечом и гордо на выход. Неуверенный в себе и тем более в остальных, Иван Палыч слыл тихоней, размазней и унылым замшелым говном, которое вне политики и адюльтеров, как среди кретинов учеников, так и среди таких же коллег. Он и сам не понимал, за какие заслуги ему раз в неделю сдает в аренду свою прокисшую пизду учительница английского Адель Александровна. Толи по причине старческого бунта либидо, толи врожденной заячьей губы, толи превосходства в возрасте на двадцать лет минимум, но со слов. Иван Палычу было похуй. Жизнь сложилась и менять в ней что-либо он не желал, не хотел и даже об этом не помышлял. Итак, Иван Палыч пришел домой и решил пропустить под пустые вареные макароны рюмочку коньячку. Дешевый коньячок был услужливо подарен отцом одного из кретинов за тройку в четверти, в принципе, таким же полным кретином, как и сын. Хотя хуле нам тут разбирать кто из них дураков там в кого и по каким генным причинам.
- Раз в неделю можно себе позволить и рюмочку, - так думал Иван Палыч. Впрочем, если бы его звали даже Анастас Петрович – это бы нихуя для нас не меняло. И, увы, для него. Его колесо сансары со скрипом тормозило.

Рюмка налита, лимон горестно отсутствовал и в памяти неожиданно всплыла пизда Адель Александровны, вызвав рвотный позыв. Это внесло в процесс небольшую заминку. И этой паузы хватило, чтобы Иван Палыч предстал перед апостолом Петром с так и невыпитой рюмкой коньяку. Ибо в его гнилую сельскую избу со всего космического маху уебал небесный метеорит. Химик в секунду сгоревши так и почил с рюмкой в руках, а его избушка радостно отдавая уставшие концы дотлевала к приезду пожарных. Инспектор, далекий от покорений космоса и понимания что такое даже один мах, лаконично вписал в причину пожара – неосторожное обращение с огнем в результате алкогольного опьянения. А хуле еще вписать в заключение, глядя на черную головешку с рюмкой в руке? И укатил себе по неотложным делам на выписку предписаний еще живым долбоебам. Так и озвучили новость в районном агентстве по информации с общественностью, или как их там, которые в телевизоре всегда неопрятного женского пола, на вид от рождения туповатые и оттуда же спитые.

Районная газета немедленно понесла новость в массы, как учитель алкоголик устроил поджег собственного дома и погиб, заснув с сигаретой на своем ссаном матрасе. Местная газетенка «Дорогой Циолковского» с тиражом в пятьсот листов на деревню, блеснула ярким заголовком, про учителя химии, но уже не только алкоголика, но и педофила. Новость разнесли по соцсетям и телеге. И вот уже яжематери наперебой рассказывают, как они давно все знали, но молчали, потому что боялись за детей, а еще боялись директора школы, который покрывал. У Малахова один из отцов рассказал, как ему приходилось ящиками завозить педофилу дорогой вискарь, лишь бы сын не пострадал. На директора школы завели уголовку за халатность. Адель Александровну выпиздили из районного аппарата партии, сами знаете какой и за что. Даже не пожалев за заячью губу, а наоборот, нехуй с такой губой делать в партии и веры таким нет. Кто-то в потемках отпиздил физрука, от лыжи в жопу спас случайный уазик участкового, который от слова участие. А трудовик уехал к армейскому дружку в Кишинев, хитро отправив свой сотовый товарняком с углем в Соликамск. Кретины курили, не прячась по углам. Кто-то рисовал по ночам радугу на заборе у клуба. Днем радугу закрашивали и требовали по телефону увеличить бюджет. На могилку химика насрали и оставили голову собаки с опарышами. А кто-то принес тюльпаны и долго плакал по-женски, хотя и не.

А через пару недель в редакцию газеты «Дорогой Циолковского» пришел сторож школы Никифорыч и спросил, как бы между делом, - А вы не знаете, когда вся эта хуйня закончится? И я сейчас не про этого вашего пидараса Иван Палыча!