rak_rak : Усатый (окончательное окончание гл.10, и начало гл.11 (ЗА ЗАБОРОМ))

...
Пользуясь отсутствием надзора, дети стали разбредаться по территории. Начались игры в прятки с залезанием в деревянные домики, под лавки и столы. Никто из детей не беспокоился по поводу того, что воспитательницы нет уже довольно долго.
Уже стемнело, и корпуса детского сада на фоне тусклого неба стали выглядеть таинственно и незнакомо. Кусты сирени и пихты напоминали силуэты сказочных животных, а ряды акаций были похожи на плотную шеренгу застывших смирно солдат. Дети с радостными воплями выскакивали друг перед дружкой из кустов, пугая девчонок, которые с визгом убегали на веранду, сбиваясь там в кучку, - но потом снова, взявшись за руки, цепочкой крались по дорожке, петляющей между деревянных домиков и кустов. Когда стемнело настолько, что перестала быть видимой граница асфальта с травой, одна девочка - Наташенька - жалобно спросила:
- А где же Марья Петровна?
Беготня стала затихать, малыши повылезали из домиков и кустов, и стали собираться на веранде. Кто-то из детей захныкал:
- Я хочу домой! Где Марья Петровна?..
Дети кучкой толпились на тёмной веранде и пищали:
- Марья Петровна! Марья Петровна! Мы здесь!
Наташенька заплакала:
- Я не хочу здесь оставаться! Я домой хочу, к маме!..
Подул ветер, раскачивая кусты и шурша ветками высокой вишни по крыше веранды. Полыхнувшая вдали молния осветила бешено несущиеся по небу облака. Ветер всё усиливался, заставляя высокие кусты акации пригибаться к земле. Неожиданно вспышка распорола небо прямо над крышей детского садика - на мгновенье стало светло, как днём, - и тут же громыхнуло так, что дрогнула земля и вокруг завыла сигнализация припаркованных машин. По жестяной крыше стукнуло несколько крупных капель. Или это был град?
Детям стало страшно. Заплакали ещё несколько: сразу же вспомнились угрозы родителей - "Вот не будешь слушаться - оставлю здесь ночевать!" Ужаснее этого события детям было сложно себе что-то представить.
Им оставалось заблуждаться минут десять.
Внезапно из-за высокого забора, который был виден с веранды, послышался женский голос:
- Наташа! Наташа, ты там?
К нему сразу же присоединился мужской:
- Лена! Ты здесь? Подойди сюда!
Две маленькие девочки, одновременно крикнув "Мама!" и "Папа!", соскочили с веранды и побежали к забору, от которого уже слышались голоса других родителей, зовущих своих чад.
Детишки гурьбой подбежали к забору и, плача, принялись просовывать тонкие ручки между железобетонными прутьями. Родители хватали их ладошки и прижимали к щекам, матери причитали:
- Да что же это такое! Заперли ворота! Свинство самое натуральное!
Другая дама поддержала:
- Да! Наверняка это новый сторож сделал! Нанимают алкашей!
- Да я этому сторожу башку отверну! - сурово пообещал чей-то мужской бас.
- За такие дела надо увольнять и зарплаты лишать!..
- Нужно постучать сильнее в ворота! - предложила одна женщина.
- Да уж стучалась-стучалась! - возразила другая. - Всё бестолку! Валяется, небось, где-нибудь в своей каморке, пьяный!
Кто-то предложил:
- Надо перелезть и изнутри открыть!
- Не откроете, там замок висит, я в щёлку видала!
- Вот гад! Залил бельма и храпит, а мы детей своих забрать не можем! Пусть только попадётся мне, я ему таких замков понавешаю, что... - обладатель баса не закончил угрозу и умолк, прикрыв глаза рукой, ослеплённый резким светом прожекторов, неожиданно вспыхнувших на крыше детского сада.
***
(часом ранее)
Оставив женщину истекать кровью, Усатый прошествовал к двери своей бытовки и, прислонившись ухом к щели, прислушался. Оттуда доносилось шуршание и грохот раскидываемых вещей, перемежаемый болезненными стонами и ругательствами. Людоед тихонько отомкнул замок, положил его на траву и, встав сбоку от двери, распахнул её настежь. Его опасения оказались излишни - этот идиот и впрямь искал в куче тряпья, сваленного в дальнем углу у стены, своего сучонка, кто бы мог подумать!

Усатый просунул руку под ватники, висевшие на стене при входе, и повернул выключатель. Мужчина судорожно обернулся и, щурясь от яркого света, попятился назад. Споткнулся о ведро с сухой известью и плюхнулся задницей на тряпки.
Маньяк, пригнув голову, вошёл внутрь и затворил за собой дверь. Отец Пети с ненавистью смотрел на людоеда, как тот, не обращая на него ни малейшего внимания, снимал забрызганный кровью комбинезон и мурлыкал под нос какую-то весёлую песенку. Людоед снял испачканную одежду, не глядя, швырнул в сторону пленника, и стал выбирать себе новый комбинезон из висящих перед ним на стене.

Молчание нарушил мужчина:
- Эй! Где мой сын?
Усатый слегка повернул голову:
- А ты что, не нашёл его?
- Всё, падла... ты труп! - Отец поднялся с тряпок и, шатаясь, подошёл к верстаку. Взял в обе руки гвоздодер и, держа его на отлёте, стал подходить к маньяку, который беспечно продолжал рыться в одежде.
- А ты позови его, - предложил убийца. - И он покажется.
- Я тебя, сука, последний раз спрашиваю: где Пётр?! - Мужчина сделал ещё шаг вперёд, и замахнулся фомкой.
- Минутку, минутку! - неожиданно сдался Усатый, - Я сейчас его покажу!
Он отступил назад, к двери и, поднеся руку к ватникам, под которыми был выключатель, торжественно провозгласил:
- Але-е-е... - он медленно потянул всю кипу телогреек вниз, - Гоп!
На последнем слове Усатый сдёрнул с петелек все телогрейки на пол, обнаружив кроме выключателя на стене ещё и Петю, напоротого спиной на ржавый гвоздь, вколоченный в доски наполовину. Голова мальчика была запрокинута набок, широко раскрытые глаза смотрели на папу удивлённо и с укоризной.
При виде такого зрелища отец выронил занесённую фомку, и стал медленно подходить к сыну, протягивая вперёд руку, будто желая погладить его по щеке. Усатый взял ребёнка за безвольно болтающееся запястье и помахал им оцепеневшему мужчине:
- Эй! Привет папа! Здорово я спрятался? - тонким голоском просипел маньяк. - Мне холодно! Сними меня отсюда.

Отец ребёнка безумными глазами наблюдал этот дикий спектакль. Усатый перестал жестикулировать рукой трупа, и устало взглянул на застывшего мужчину.
- Ну что, папаша? - убийца выжидающе приподнял брови, и криво улыбнулся уголком губ. - Вылупился чего?
- Ты... - выдавил мужчина через перехваченную судорогой гортань. - Тыы...
- Да я, я... - горько подтвердил Усатый и сдёрнул с гвоздя труп мальчика. Тело конвульсивно дёрнулось - гвоздь царапнул позвоночный столб.
Потрясённый отец пришёл, наконец, в себя, и, дико закричав, бросился на убийцу, выставив вперёд руки, готовые давить и рвать. Маньяк увернулся и ловко подсунул ему тело сынишки. Обезумевший человек схватил труп, отбросил его в сторону, и кинулся на людоеда.
Его натиск был так неожиданно силён, что Усатый не устоял на ногах, и они вместе повалились на пол. Пытаясь отцепись от себя озверевшего родителя, убийца кричал:
- Что ж ты сына-то свого так швыряешь! Ему же больно!
Отец, нечленораздельно крича, пытался схватить психопата за горло побелевшими в суставах скрюченными пальцами. Наконец Усатому надоела возня, и через секунду он был на ногах, а мужчина опять отлетел в свой угол, на тряпки.
Но не весь. Кисть его правой руки лежала под ногами у людоеда.
Человек стонал, валяясь на куче тряпья, и пережимал пульсирующую адской болью культю здоровой рукой. Усатый подошёл к стене и открыл ещё одну дверцу, незаметную среди наклеенных плакатов и вырезок из журналов. За ней оказалась ещё одна комната, вернее чулан, из которого людоед извлёк бензопилу, сучкорез и дрель. Пока он заправлял оборудование, с улицы послышался шум и голоса. Усатый прислушался. Но человек так громко стонал из своего угла, что мешал маньяку расслышать звуки как следует. Убийца повернулся к покалеченному мужчине и злобно прорычал:
- А ну, заткни пасть!
Человек в углу притих. Стук снаружи возобновился. Долбились в запертые ворота: судя по негодующим крикам, это были родители, разгневанные тем, что их не пускают к собственным детям.
Положив в сумку пилу, Усатый начал регулировать длину ремня сучкореза, подгоняя его под свой рост. Потом вдруг выругался и направился к скорчившемуся на тряпках человеку, которая испуганно заёрзал, вжимаясь в угол. Но маньяк уже потерял всякий интерес к нему - не дойдя пару шагов, он подобрал скомканный комбинезон, расправил его, и вытащил из нагрудного кармана пистолет. Повертел в руках и, повернувшись лицом к мужчине, спросил:
- Газовый? Я что-то не рассмотрел в темноте...
Слабеющий от потери крови человек, дыша сквозь зубы, что-то пробубнил.
- Что? - Усатый направил пистолет в голову жертве и выстрелил.
У мужчины в половину лба образовалось разломанное по краям неровное отверстие, расцветшее наружу кровавыми осколками, а голова запрокинулась назад. В тесной комнате тут же запахло пороховой гарью.
- О-па. Не газовый, - равнодушно подытожил убийца, взглянув на сползающее по стене кровавое месиво. Перевернул ногой тело и вытащил из кармана пальто ключи от машины. Зевнув, Усатый отвернулся и пошёл к сумке, засовывая на ходу пистолет и ключи в карман нового комбинезона. Взял в одну руку сучкорез, другой подцепил крюком сумку, и вышел на улицу. Дойдя до крыльца, людоед поставил всё на землю, и вернулся к бытовке. Подобрал с травы замок, выключил внутри свет и запер дверь.

В ворота перестали ломиться. Странно. Ведь это единственный вход на территорию, неужели родители оставят своих детишек здесь ночевать? Как это бесчеловечно с их стороны!
Ветер дул рывками, было душновато. Похоже, надвигался ураган, и не слабый. Людоеду вдруг очень захотелось очутиться в своей квартире, сесть у обогревателя, выпить молочный коктейль приготовленный им собственноручно из "пломбира", погладить любимого чёрного кота Яшку, расслабиться, послушать Высоцкого...
Так мечтая, он подходил к противоположному крылу, откуда уже ясно были слышны крики и причитания матерей, и матрную ругань отцов. Остановившись возле электрощита, Усатый вздохнул, поправил ремень сучкореза, передвинул набок сумку с заправленной бензопилой, поглядел на небо, по которому, клубясь, неслись грозовые тучи, и бодро произнёс:
- Ну-с, начнём, помолясь! - и дёрнул рубильник, осветив двор, и забор с приникшими к нему детьми, ярким светом шести мощных криптоновых ламп.
...