штурман Эштерхази : Брак. Метафизическая поэма о двадцати (на конкурс)

I.

Залетела. Покрасилась. Вынула
из подола свой первый приход.
Как в кольцо баскетбольное кинула,
то есть бросила в дымоход

своего ангелочка бескрылого.
Ах, как мог бы он резво летать!
Не увидит он снега постылого.
Не узреет он в проруби мать.

Не увидит отца одинокого,
что в бутылку зарылся под снос.
Только небо бредёт синеокое
перекрёстками голых берёз

II.

Ох ты Ду́рга, танцуй, красивая.
Разноси свою блажь по всем.
За окошком - снежинки ксивами
машут. И сдох модем.

Заплетаются в очередь стежки.
Подзаборная дрянь дрожит.
Двадцать лет, запряжённый в тележку,
резвый ослик вперёд бежит.

Груз обилен, но карта стёрта.
И нейроны бы обновить.
Это небо - второго сорта.
И опять за окошком - кить.

III.

Вся любовь - это старая колба
с химозным зашкваром внутри.
Я китайскими палками по́лбу
ковыряю. Летят снегири

над заброшенной зоной комфорта,
и садятся на ветки тоски.
Это небо - второго сорта.
И растёртые спиртом виски.

Это сердце горит, как люстра
уже двадцать лет - как всегда.
Вот вам квашенная капуста
и застрявшая в ней борода.

IV.

Ан и нет. Ангелочек выжил.
И узрел, что и должен узреть.
Как душа надевает лыжи.
Финифть, финифть, химипеть.

Так поёт, раздевая зо́рю,
табаком разъярёный кадык.
Так взрываются банки с горем.
Так рождается метаязык.

Так горит в непроколотых венах
зазевавшийся сгусток земли.
Это небо нуждается в переменах.
Или в двух по ноль семь "Шабли".

V.

И ведь точно. Он выжил. Пляшет.
Вон смотрите - взлетает вновь.
Няня мне шарфик вяжет.
И метель обновляет кровь.

За печуркой сверчок фри-джазит.
Дедушка сушит табак.
Месяц-казак не сглазит
панночку-ночь на брак.