Корень Белкина : с понедельника на среду

я немножко заболела,
у меня от солнца - слёзы,
и завёлся кто-то слева
непонятный, не серьёзный,

по ночам ежом колючим
теребит на прочность рёбра,
днём - паучьи пальцы-крючья
перестукивают дробью
через стену шифрограмму:
точка - пропуск - многоточье,
и зачем-то голос мамы,
а синицы на носочках
всё заглядывают в окна,
козырьком смешным приладив
крылышков намокший остов
к темноте безглазых впадин,

скоро будет солнце - ярче,
подобреет хмурый ветер,
люди на соседских дачах
понаедут, станут дети
громко плакать и смеяться.
трактора изранят землю -
это буднично и вкратце
о весне...
пока - все дремлют,

подбираются сугробы
непосредственно к макушке,
теплота домов утробы,
словно чай в железной кружке,
словно сытые овечки
во хлеву уютном, тёплом,
и дымятся, словно печки,
проруби на небе волглом,

а под снегом притаились
контркультурные ромашки,
на авось и божью милость
уповающие пашни,
и не убранные зёрна
до поры мертвецки пьяны,
в ожиданьи всходов сорных
и опушки, и поляны
берегут от злого ока
пласт не паханный и дикий,
а у ельника под боком
спит кустарник ежевики,
прилабунясь, будто к мамке,
к лапам мёрзлым и колючим,
пень берёзовый в панамке
с верою в счастливый случай
в кулачке сжимает сердце,
от морозов прячет ноги,
тяжело тебе согреться,
если старый-одинокий,
и души не распечатан
сундучок, и колокольчик -
недоразвитый початок
безъязыкой зимней ночи,

осыпает снег с деревьев
беспокойных птичек стая,
еле слышимый, весенний
дух идёт от каравая,
испечённого нарочно
с понедельника на среду,
после ярмарки сорочьей,
к воробьиному обеду,
у земли трепещут ноздри,
воздух втягивают жадно
отлучённые от гнёзд и
не зачавшиеся жатвы,
и вздымается чуть слышно,
и замедленно, и робко
грудь земная - это дышит
жизнь под саваном сугробным