Казимир Рандудовской : Ф. М. Достоевский и Белый Медведь

Фёдор Михалыч заходил.
«Иду, - говорит, - с утра по стеночке…до сельпо до нашего. Сердце у меня в груди заходится, того и гляди – выскочит. Сил нет никаких. В глазах - туман, в ушах – беспокойство и алярм. Еле дошел. А Тамара, приказчица, моду взяла: внутрь никого не пущает. Лишний раз пол мыть не хочет, курва. Вот, в двери ейной оконце малюсенькое и проколупали. Чтобы, значить, через это неподобающее отверстие взалкавших и заблудших обслуживать, унижая ихнее, и без того невысокое, человеческое достоинство. Я, дошед, в это окошко голову просовываю и в полуобморочном состоянии спрашиваю: «Доченька, медведь-то – белый? (я пива хотел крепкого, «Белый Медведь» называется)». А она мне в ответ: «Горячка - белая, Фёдор Михалыч, а медведь - холодный.» И смеется, бесстыдница. Рупь взяла и сдачи не дала. Я, вдобавок, когда голову из оконца вытаскивал, уши себе поободрал и клок бороды на петлях оставил. Придется теперь в цирульню идти: холю на харю с бородой наводить. А то участковый наш, младший лейтенант Тухватуллин, грозился за 101-й километр сослать, за неподобающий вид и асоциальное поведение. Вы, батюшка, – говорит, – на Игги Попа стали походить: и обликом, и манерами.»