Честный Казах : Семь дней, которые меня потрясли - Часть I

Часть I

- Ну кароче, ночку всего патусуетесь, вам-то хуле, все равно заняться нечем, а тут горы, бля, романтика! А мне бы, бля, в поселок спуститься, в баньку там сходить, а то я пиздец, месяц почти живой души не видел, кроме этих баранов, бля! - Берик был убедителен. Тургенские горы, звезды рукой подать, чистый пьянящий воздух, природа. Принесенная нами на пастбище импортная водка (96-й год, бля!) пилась как вода из горного ручья. Тима достал пакет с чуйкой, гильзу, вытянул пятку и начал настраивать косяк.
- Ну че, Рус, останемся? Надо помочь родственнику.
- Ну хуле, можно, - я чувствовал полное умиротворение в душе, - девчонки, вы как?
Обе Наташи переглянулись, неуверенно пожали плечами. Их мы замутили в поселке, точнее, в военном городке, на дискотеке. Было в их простой, почти первородной, деревенской красоте нечто особенное, что вызывало сладкую истому где-то в низу живота. Несмотря на юный возраст, обе они еще учились в старших классах школы, к моменту нашей встречи они были уже не девочками - в те годы в деревне сексуальный опыт приобретался гораздо раньше, чем в городе.
- Оставайтесь, хуле, пикник, бля! - Тима взорвал косяк, затянулся несколько раз и передал его по кругу. Девчонки не отставали.

День 1
Утро. Холодный утренний воздух ворвался в открытую дверь вагончика, установленного на пастбище, который все почему-то называли "кибиткой". Я лежал между обжигающими телами обеих Наташ, под одним одеялом. Голова почти не болела, несмотря на то, что выпито было пол-ящика водки на пятерых - девчонки пили наравне со всеми. Берик ускакал еще ночью, помню долго пытались усадить его в седло, Тима, судя по открытой двери, куда-то вышел. Я погладил одну из девочек по теплой мягкой попке, они обе спали лежа на животе. Меня мучил утренний стояк, я достал с полки пачку презервативов, достал один, натянул на член, залез под одеяло, сунул со спины во влагалище одной из девчонок и начал плавно двигаться. Она повернулась вполоборота своим заспанным конопатым личиком и улыбнулась. Вторая Наташа безмятежно продолжала спать. Несмотря на то, что они были тезками, нам с Тимой даже не пришлось различать их, звали по имени и уходили с первой откликнувшейся. Помню только, что одна была посветлее, а другая темненькая, но обе были очень сочными девками, отдавались с подкупающей неумелостью и с искренней страстью, а во время оргазма буквально взрывались криком и бились в судорогах.
Едва мы кончили, практически одновременно, как в дверях появился Тима:
- Э, вставай, бля, ебырь-террорист, пошли баранов выгонять.
Я снял презерватив, оделся и вышел из вагончика. Поляна перед вагончиком за ночь превратилось в поле какой-то чудовищной битвы - все было усеяно окурками, бутылками из под водки и пива, использованными гандонами, к которым в ту же минуту присоединился их очередной собрат, пакетиками из под всякой хуеты типа чипсов, и еще хуй его знает чем. Солнце из-за гор еще не появилось, легкий туман окутывал близлежащие сопки, утреннюю тишину прерывало лишь редкое блеяние и кашляние баранов.
- На, бля, пивка хлебни, - с холодной бутылки чимкентского пива стекали ручейки воды. Еще ночью мы затарили ящик пива на утро в горную речку, протекавшую неподалеку.
- Бля, пожрать бы!
- Потерпи, Берик обещал к обеду приехать, как подъедет, поедем домой. Бабушка, наверное, бешпар готовит, казы, наверное, достала.
- Курить есть?
Тима протянул мне пачку "Кэмела":
- На, последняя!
- Хуяссе, за ночь блок что ли скурили?

День выдался, как обычно летом в Алматы, жаркий. Солнце нещадно пекло и бараны, чуть более трех сотен голов, столпились кучкой на сопке, щипали травку - никаких проблем с ними не было. Девчонки ушли домой, до поселка было около десяти километров, пара часов неспешной ходьбы. Мы с Тимой сидели в тени кустарника, пили пиво, играли в карты и курили улетные чуйские шишки. Собаки, лежали рядом, в тени, и лениво стучали хвостом об землю. Валяться на траве в камуфляже - одно удовольствие. Любой уважающий себя чабан этих краев ходил с ног до головы в зеленке, включая удобные "облегченки", ботинки на высокой шнуровке, а собаки сплошь чистокровные немецкие или восточно-европейские овчарки - рядом с поселком находилась воинская часть ВВ. День тянулся медленно, солнце уже садилось, а Берик еще не появлялся. Очень хотелось жрать. Тут вдали показался столб пыли - это коровник погнал коров в село. Обычно утром он собирал стадо, пригонял его к горам, оставлял на попечение своих полубомжеватых помощников, и до вечера уезжал обратно в поселок. Мы спешно оседлали коней, вскочили на них и поскакали к нему. Коровы, при виде двух мчащихся во весь опор всадников в компании со сворой огромных и злобных овчарок, бросились врассыпную.
- Уй, бля, шешен, бля, акенын аузын сыгейын, нахуй, кымсындер? - коровник явно был настроен не очень дружелюбно.
- Э, братан, салам! Ты в поселке был?
- Уй, был, а че?
- Берика не видел?
- Берика видел.
- Он там, бля, приезжать собирается, вообще?
- Берик? Уй, не, бля, Берик пьяный совсем валяется на Малькеева, Берик сегодня не придет.
- Бляааа!!!
Мы с Тимой переглянулись. Похоже, мы крепко попали - протянуть без еды и курева еще денек нам тогда казалось делом нереальным, но нужным - хуле, если мужик месяц с гор не спускался, понять можно. Эх, если бы мы знали тогда, КАК мы впухли, то наверное сразу же помчались бы бегом в поселок, туда где есть баня, чистые простыни, сигареты и еда.
Солнце неумолимо скатывалось за горизонт...

(to be continued...)