ivantgoroww : В очереди, за жизнью...

1
Сегодня Егору повезло, он забрал последнего синюшного цыплака в универмаге. Ксюхе на бульон, сейчас, самое то. Дочка постоянно, в последнее время, болела - то одно, то другое, то третье. Поскольку работала только Ольга, семья едва-едва сводила концы с концами.
Больше всего Егора давило то, что он не мог найти работу и он видел, как Ольгу - это тоже сводит с ума. До армии он занимался в секции бокса, шёл на КМС, а после Афгана вернулся с тяжёлым ранением, только через два года смог оклематься.
Клуб, где он помогал вести секцию, закрыли. Подвязался сторожем, в один кооператив, да только и тот вскоре закрылся – не выдержал конкурентной борьбы. И теперь вот он сидел дома с больной дочкой или лежал с ней в больнице, пока Ольга вкалывала на износ. В прошлый раз он вернулся из похода в гастроном ни с чем. Только развел руками. Поймал укоризненный, наполненный злобой взгляд жены. Она конечно ничего не сказала, да и не нужно было говорить. Всё и так понятно.
Сигарет вот не было, хотелось очень курить. Егор присел на скамейку, достал самокрутку из остатков табака “Астры”, сломанную пачку, которой он нашёл в кармане пальто. Щурясь от дыма Егор закурил. Он смотрел, как по оживлённой улице ездят машины, сигналят, люди бегут, куда-то спешат.
Сегодня он чувствовал себя добытчиком - этот фиолетовый цыплак, был сродни мамонту. Правда добытчик из него хреновый, - размышлял Егор, - ведь деньги-то добыла жена, а не он и вообще всё должно было быть наоборот. Может вообще в его жизни всё должно было сложится не так и в её тоже. Ведь Ольга выходила замуж за самого крутого парня во дворе, левый хук которого знали и опробовали на своей челюсти многие пацаны из соседних районов. А вернулось из армии какое-то пугало покалеченное. Мысли Егора прервал отборный мат, он прислушался, кто-то выяснял отношения в сквере, слева от остановки.
Трое крепких ребят пытались напасть на одного такого же широкоплечего с бычьей шеей. Только вот у них ничего не выходило, парень ловко уворачивался от ударов и пытался сам нанести удар каким-то железным прутом. Судя по спортивным костюмам и бритым черепам - это была не дворовая разборка, а бандитская. Сейчас это стало нормой.
Присмотревшись, в отмахивающимся прутом парне, Егор узнал ротного Максименко. Точно, это был Илья, правда малость раскабаневший. Там, в Афгане, каждый из его разведроты не задумываясь сложил бы голову за ротного. Сколько раз его правильные решения и героизм спасали жизни парням, даже в самых горячих ситуациях. Вот и здесь Егор не думал, а действовал. Он оставил авоську с цыплаком на лавочке и побежал в их сторону. Парни были настолько вовлечены в процесс драки, что не заметили Егора. Всё произошло практически мгновенно, как на тренировке. Одного Егор уложил ударом в затылок, другого своим коронным слева в челюсть, а третьего, было двинувшегося на него, уложил ударом прута Максименко.

Сразу после драки ни говоря ни слова Максименко и Егор заскочили в вишнёвую “девятку” и дав по газам подрезая весь поток помчали оттуда прочь.
- А ты молодец, Егор. Держишь форму, удар у тебя по-прежнему, как кувалда, быка свалишь. Поехали - пожрём, выпьем за встречу однополчан.

Егор давно не пил и почти сразу поплыл, ему стало легко, и он совершенно позабыл про Ольгу, которая его ждала дома и которой надо было уходить в ночную. Время потекло неспешной рекой. Он сытно закусывал, давно он так вкусно не ел: колбаса, селёдочка свежая, а не из ржавой бочки, грибочки, как на подбор. Приятно ныли кулаки после драки. И конечно же Илья, ротный. Первый человек, за долгое время, с которым можно было поговорить по-настоящему.
- Ты молодец Егор спас опять меня, помнишь, как тогда, в ущелье. Господи, как мы там выжили? Вчетвером, без воды и еды почти без БК. Жалко разлетелись мы после той операции кто-куда. Больше и не свиделись. Ты как потом?
- Пока тебя в госпиталь отправили, прислали нового ротного. Меня отправили колонну сопровождать с небольшим отрядом. Попали в засаду, колонну спалили. Еле выжил, два года по госпиталям маялся.
- Да, братан, всех зацепила эта война. Но знаешь. Лично я ни о чём не жалею, мы же воинскую присягу давали - Родину защищать, вот и защищали.

Егор в согласно кивнул головой. Он много об этом думал и когда чуть не загнулся в госпитале и потом, когда вернулся в страну, где его называли убийцей, а боевых товарищей мешали с говном.
- Ты чего задумался?
- Так, о жизни.
- Сейчас такое время Егор думать нужно меньше, нужно действовать и действовать быстро. Как на войне. Пойми, сейчас идет самая настоящая война. Иди ко мне работать. Такие парни как ты - на вес золота.
- Я с той войны еле вернулся, до сих пор очухаться не могу, а ты меня на новую зовёшь. Ты же ведь из этих, бандитов?
- Я думал ты воин Егор, по крайней мере там, в Афгане, ты им был, и я это знаю и ты. А сейчас ты кто? Никто. Бегаешь талоны отвариваешь. Вон, - указал Илья на авоську с курицей, - за куропатку эту гнилую трясёшься. Пойми, ты воин, ты сам должен брать, а не клянчить, тебе должны приносить, а не ты должен бегать и не за этой тухлятиной, а за самым свежим мясом.
- Там, в Афгане я знал за что воюю, за Родину, а здесь за что?
- Нет Егор сейчас Родины - каждый сам за себя должен воевать, если ты это не поймёшь, то сгинешь.
- Может ты и прав Илья, может и прав. Ты пойми у меня жена, дочка,
- Базар какой, что я не человек? Понимаю, нужно всё взвесить, обсудить. Только вот это тебе, чтобы думалось слаще.

Илья вытащил из внутреннего кармана скрученные резинкой купюры, отсчитал несколько сотен и небрежно бросил их на стол.
- Да ты что? Здесь столько денег, я не могу взять.
- Ты мне за эти деньги ничего не должен. Наоборот, ты меня сегодня хорошо выручил. Так что заслужил. И помни, ты воин, а честь воина помереть с оружием в руках, а не, - Илья улыбнулся, - в очереди за дохлым птеродактилем. Вот визитка, звони в любое время. Если захочешь ещё поесть, выпить, не стесняйся у меня здесь счёт открыт, а мне пора. Жду твоего ответа. Позвони в любом случае, при любом решении. Я бы не хотел опять потеряться на годы.

Илья хлопнул Егора по плечу на прощание и ушёл. Так же они когда-то прощались в Афгане. Илья так же ударил его по плечу и ушёл, чтобы объявиться, теперь, сквозь годы в другой стране и совершенно иной реальности. И кто он Егор в этой реальности, в этом времени? Кем бы он мог стать? Где его место? Может прав ротный, - думал Егор, смотря на ломящийся от жратвы стол, - что он солдат и должен воевать, если у него есть к этому призвание.

2
Дома Егор получил хороший втык от Ольги, тем более, что вернулся пьяный и без курицы, которую он так и забыл на столе в кафе. Ольга плакала, её трясло, она то проклинала жизнь, то самого Егора, то время, то Горбачёва, то страну. За стенкой тихонько покашливала Ксюха.

- Какая же ты сволочь Егор, одно слово - контуженный. Все нормальные парни от этого Афгана отвертелись, один ты, дурак, туда потащился и чего? Навешали тебе медалек и чего толку с них? Хоть бы на мясо сменять, так не поменяет же никто, ведь таких дураков как ты у нас хватает, поэтому и медальки эти ваши никому не нужны.
- Остановись, зачем ты так?
- Ты жизнь мне исковеркал, понимаешь?
- Прости.
Егор встал, прошёлся по комнате взад вперёд прислушался, понял, что дочь больше не кашляет и он положил на диван рядом с Ольгой деньги, которые ему дал ротный.

Глаза Ольги округлились, она в момент перестала причитать и едва не подавилась слезами.
- Откуда это Егор? - Ольга уже не плакала и ярость в её глазах сменилась тревогой.
- Я встретил армейского товарища, он был командиром нашей разведроты, на караваны вместе ходили, Илья Максименко, помнишь, я рассказывал тебе? Случайно встретились, у него были неприятности, я ему помог.
- Господи Егор, как ты мог ему помочь, что ты сделал такое, что он отвалил тебе такие деньги? Здесь же несколько моих зарплат.
- Увидел, что его бьют, я помог, он отблагодарил. Мы сходили в кабак и он вот дал деньги, в знак благодарности, ещё он предложил работу.
- Он коммерсант?
- Нет, он не коммерсант, он бандит.
Егор отвернулся, чтобы не видеть её глаз. Он просто хотел услышать от Ольги ответ - да или нет. Он так и сделает, он сделает вообще всё, что она скажет потому что он жизнью ей обязан, потому что она выходила его после госпиталя, дождалась после армии, она всё, что есть у него на свете и его судьба в её руках. Сам он не в праве решать и свою и её и судьбу дочери.

- Это же опять в тебя стрелять будут, убьют или ранят. Я не переживу если с тобой опять что-то случится.
- А хорошо это или плохо - тебе всё равно?
- Нет сейчас ни хорошего, ни плохого. Всё в одно смешалось. Ты вот за Родину воевал, а тут тебя за это дело мордой в дерьмо, как котёнка. И где оно хорошо, сложно теперь понять. Я всей душой против, но я думаю, что тебе это нужно, наверное. Что ты от меня хочешь услышать?
- Честно говоря сам не знаю. Путь неопределённости вымощен страхом. Страхом перед неизвестностью.
- Решать тебе Егор, не вали это на меня. Пожалуйста.

За стеной снова закашляла Ксюха, Оля резкими движениями смахнула слёзы и побежала к дочери в комнату. На плите свистел чайник, возвращая Егора к действительности от трудного выбора. Он где-то слышал, что раз в жизни каждому человеку выпадает шанс разбогатеть, главное усмотреть его и ухватиться. Теперь только деньги могли ребёнку передать честь и гордость за родителей. Не может он оплатить им жизнь своими боевыми заслугами, а умения его теперь требовались только бандитам.

Егор осторожно снял свистящий чайник и обдал крутым кипятком заварку. Сел, закурил, щелкнул клавишу “Плэй” и тягуче-заунывно запел Розенбаум: В Афганистане, в чёрном тюльпане... Егор промотал вперёд, замяукал Пресняков младший. Вот Илья говорил, что он воин и умереть с оружием – честь, - вновь погрузился в думы Егор, - а он только год, как перестал видеть во сне войну. Чуть ли не каждое утро он просыпался с криком, когда рядом с ним разрывалась мина. Или в него стрелял снайпер или горел он в сожжённом ЗИЛке. Может и живёт в нём тот воин, да только он сейчас запрятан настолько глубоко, что не докричаться до него. С другой стороны, а что если это шанс и стоит рискнуть, преодолеть боль и страх?

В кухню вбежала Ольга, вся бледная и в слезах.
- Егор, беги к Николаевым, вызывай “скорую”, Ксюша задыхается...
3
Егор стоял в очереди в гастрономе и даже в душе не представлял, что там отоваривали. Варианты были среди вездесущих граждан из толпы, что возможно какое-то аргентинское мясо или же американские куриные голени, привезенные нам в качестве гуманитарной помощи. Дома у Егора не было сахара и даже чай кончился, курить было совершенно нечего, а курить хотелось очень, поэтому он надеялся, что будут ещё и сигареты, помимо американских куриных ножек.
На противоположной стороне улицы припарковалась вишневая “девятка” за рулём которой сидел ротный, рядом с ним один парень и один сзади, вид у них был встревоженный и напряженный. В этот момент рядом с ними тормознула иномарка, открылись окна и “девятку” стали расстреливать в упор из “калашей”.
Расстреляв “рожки”, в разбитое окно девятки закинули гранату и прогремел взрыв. Только этого Егор уже не видел. Как только послышались хлопки выстрелов гулким эхом отлетавшие от стен домов, он упал на тротуар и закрыв голову руками, громко кричал.
Это был крик отчаяния, потому что “духи” их окружили и закидывали минами, а Валька Селиванова уже убило. Ротный сразу сказал, что ему хана и что Егор зря его тащил на себе. Теперь они в этом ущелье, как в ловушке и “духи” их обязательно дожмут. Все они были молоды и полны надежд. Где-то далеко, в Союзе во всю цвела весна и никто из них не хотел умирать…