Честный Казах : Семь дней, которые меня потрясли - Часть III

Часть III

Вечером снова пришли девчонки. Собаки их уже признавали и не трогали, напротив, бегали за ними, виляя хвостом и ожидая дармового угощения. Наташи принесли с собой трехлитровую банку крепленого яблочного вина местного разлива, ароматных домашних хлебцев и внушительный кусок сала. Вино было кислое и от него все время тянуло блевать, но в какой-то момент вдруг потеплело в душе и в теле и я потянулся было привычно к одной из девочек.
- Ну ты бы хоть помылся что ли, - неуверенно протянула она.
Мой нос давно уже привык к адской смеси запахов человеческого и лошадиного пота, бараньих шкур и перегара. Единственное доступное купание - в кристально чистой горной речке, протекавшей неподалеку, было довольно сомнительным занятием, по причине крайне низкой температуры воды, тем более ночью. Днем мы конечно, пытались искупаться - изранивая ноги острыми камнями, забегали под мощные, сбивающие с ног, холодные потоки и терли наш цыганский загар, пару минут, пока не начинало сводить мышцы.
В-общем, мысли о подобной экзекуции как-то сразу охладили мое желание предаться плотским утехам, и я пошел спать.

День 3
Трудовые чабанские будни начались в то утро для меня с жуткого похмелья. Сполоснув наши головы в холодной речке, тут она пришлась как нельзя кстати, и попив из котелка импровизированного чаю, мы с Тимой пошли зарабатывать наш нелегкий чабанский хлеб. У меня появилось конструктивное предложение:
- Слушай, че мы тут торчим, давай бросим нахуй этих баранов, и съебемся!
- Ты че, - ответил Тима, - один баран считай сто баксов стоит, тут их больше трехсот, считай, больше тридцати тонн баксов всего. Берик какой-никакой все же родственник, попадет - пиздец неудобно будет.
- Бля, да он заебал уже, опять бухает небось! - мое настроение было близко к паническому, - Давай я съезжу в поселок и притащу его?
- Да нее, не надо. Потерпи, после обеда он обязательно появится, - Тима не был оптимистом. Просто он, наверное, чувствовал, что если я соскочу, то хуй когда вернусь, даже если не найду Берика. Ну а одному в горах париться ему, ясенпень, не хотелось.
Жутко хотелось курить, снова пришлось собирать вчерашние бычки, уже от "Полета".
- Как там местная, не высохла еще?
Я полез на вагончик проведать заботливо выращенную турками халяву, которая полузасохшими стеблями лежала на крыше нашей "кибитки":
- Не, лучше пусть еще денек полежит.

Солнце пекло с адской силой и превратило сопки в огромную жаровню. Мы замотали головы в найденные в "кибитке" более менее чистые тряпки безумных цветов и узоров и стали похожи на арабских бедуинов. Страшно хотелось жрать.
- Слушай, а че он жрет-то? Не кореньями же он питается, в конце концов?
- Ему жена его каждый вечер жратву приносит из дома, - ответил Тима.
- Бля, а хуле она нам не приносит?
- А хули она должна нам приносить?
А вокруг расстилалась красота, непривычная глазу городского жителя. Синие горы обоями опоясали горизонт. Где-то высоко, под облаками парил орел. Всюду сновали стайки сумасшедших ласточек. Стаи голубей облепили чахлые редкие кустарники. Тут Тиме пришла в голову мысль:
- А ты кептеров ("горных голубей" - каз.) жрал когда-нибудь?
- Не, никогда.
- Бля, а хули мы мозги ебем? Тащи ружья и патроны, ща настреляем бля кептеров, пожарим, у них же мясо вкусное - пиздец!

Ноги буквально отваливались. Изнывая от жары несколько часов мы бродили по сопкам в поисках голубей, еще недавно мириадами летавших вокруг. А сейчас мы не могли найти ни одного. Закон подлости. Тима, как более меткий стрелок, был вооружен двустволкой 12-го калибра, я тащил из последних сил 16-тикалиберную берданку. Плотная ткань камуфляжа прекрасно защищала от колючих кустарников, но в такую жару я чувствовал себя кожаным мешком, наполненным человеческим потом. Я уже не смотрел по сторонам, тупо брел глядя под ноги, лишь бы не свалиться, как вдруг Тима хлопнул меня по плечу и поднес палец к губам: "Чшшш!" - на кустарнике, воркуя, сидела пара голубей. Мы присели, Тима осторожно зарядил оба ствола и начал прицеливаться. Я отгонял от себя дурные мысли - что я с ним сделаю, если он промахнется. Ба-бах! - выстрел из обоих стволов, обе птицы падают лапками кверху, мы, ликуя, подобираем свою законную добычу.

Солнце уже садилось, когда мы, уставшие, но воодушевленные успешной охотой, добрались до "кибитки". По дороге нам удалось подбить еще парочку голубей, связка дичи брошена у вагончика, тут Тима меня ошарашил:
- Бля, а ты готовить их умеешь?
- Нее, нихуя, - в то время верхом моего кулинарного искусства было приготовление бичпакета.
- Бля, я тоже нихуя не умею. Ее ж типа ощипывать надо, а дальше хуй ево знает.
Это был самый настоящий облом. Пару минут мы молчаливо глядели на мертвых птиц, потом выкинули их собакам. Через несколько мгновений от нашей добычи осталась лишь кучка перьев.

У подножья показалось стадо коров. После дружелюбных приветствий мы поинтересовались у пастуха:
- Ну че, как Берик, видел его?
- Уй, видел!
- Пьяный небось?
- Уй, совсем в дупель, шешен!
- Ясно. И че, на какой улице видел?
- Уй, видел на Абая валялся, побитый што ли?

Душа Берика рвалась к нам, но непослушное тело, по всей видимости, отказывалось подчиняться.

(to be continued...)