ivantgoroww : Ненастье

Говорят, что Дьявол кроется в деталях - вполне возможно. За последние полгода этих деталей стало с избытком, так, что выше крыши. Начиная от запаха её гадюшного парфюма, кончая её глупой чёлкой. Так же вспомнилось, что мне всю жизнь нравились брюнетки, а угораздило жениться на блондинке, к тому же крашенной.

Эта поездка к её долбанной сестричке, чёрти куда стала апогеем всего. Почему-то именно сейчас стало приходить ощущение конца. Вернее, это случилось немного раньше, может год назад я начал замечать, что за ней подвязался ухаживать один паренёк с работы. Ну парню я всё объяснил популярно, двух ударов для убедительности оказалось достаточно. Но вот её поведение я понять не смог. Несмотря на то что она со смехом отмахивалась, мне она рассказывать не торопилась пока я сам случайно не увидел, как это чмо возле неё подвивается. Не сказала, смолчала. Тогда я отмахнулся, но именно это дало трещину, через которую начала сочится вода. А сейчас эта дамба рухнула и волна хлынула хороня под собой всё живое.

И ведь она изменилась, изменилась улыбка, взгляд, стала надменной. Или она всегда была такой, и я просто этого не замечал? И вот сейчас в поездке это всё обострилось до предела, и я еле сдерживал себя, чтобы не врезать по её милой мордашке, чтобы выбить всю дурь из её башки. Не то кофе, не тот хот-дог, не та заправка, не та дорога - она знает короче, но забыла, а я дурак не помню, не та музыка - слишком громко, то слишком тихо. И так всю дорогу и это не говоря о том, что мне предстояло провести несколько “счастливых” дней у её сестрицы.
Я отгонял из башки все эти мысли и вглядывался в лобовое стекло, в которое назойливо долбил дождь и пытался разглядеть полотно дороги в тусклом свете фар. Мы гнали по просёлочной дороге, она сказала, что так быстрей - они по этой дороге всегда на дачу ездили. По обеим сторонам темнел лес и судя по навигатору он и не думал кончаться, в отличии от моего терпения, которое лопнуло, я готов был взорваться, после того как мы в десятый раз послушали, как Александр Васильев пронудел, что “Выхода нет”. И вот в этот самый момент что-то ударилось об машину и отлетело к обочине и несмотря на то, что я убеждал себя, что это собака или какой-нибудь зверь, выскочивший на дорогу, я знал, что это был чёртов человек.
- Пожалуйста, скажи, что это была собака, Саша, прошу тебя скажи, что это была вонючая псина, - скулила Вера, всматриваясь мне в лицо.
- Я не знаю кто это, - ответил я не расцепляя рук на руле. - Это всё чёртов дождь, чёртова дорога, чёртова музыка!
- Значит, это я виновата? - взвизгнула она. - Значит я на дорогу не смотрела?
- Ладно, прости, давай не будем заводиться. Я просто сейчас пойду и посмотрю, что это такое. Я почти уверен, что это собака.

Всматриваясь в зеркало я пытался различить в пульсирующем огне авариных сигналов тёмную бесформенную фигуру, которая не двигавшись лежала на обочине.
- Не ходи, прошу тебя, поехали. Это была просто собака. Поехали. Тут же никого нет.

Я открыл дверь и вынырнул под дождь. Словно в каком-то сне не двигаясь, а плывя, я оказался у человека, который лежал на боку свернувшись калачиком и будто просто спал здесь. Оторопь прошла, когда я увидел, что он дышит. Только тогда я рассмотрел, что это солдат, мальчишка ещё, темно-зелёная форма его была перепачкана и промокла и поэтому я не сразу понял кто это.
Мысли хаотично носились по кругу, догоняя одна другую. Конечно нужно было звонить в “скорую” и ни в коем случае не трогать его. И догоном бежала мысль, что остался, вызвал “скорую”, трезвый, парень, дай Бог выкарабкается, ну сколько я ехал, около шестидесяти не больше? В худшем случае года два колонии поселения, в лучшем - условка. За спиной хлопнула дверь и я услышал её шаги.

- Боже мой! Это человек, не собака. Ты убил человека, - Вера закрыла руками рот, душа наступающую истерику.
- Успокойся, дура, он живой, вроде дышит. Принеси телефон, нужно “скорую” вызвать.
- Оставь его здесь. Поехали, тебя же в любом случае посадят, поехали, он нас не запомнил, камер здесь нет.
- Вера, ты что несёшь, солнышко? Если мы уедем, будет только хуже. Тащи телефон, - неужели я прожил с этой женщиной пять лет?
- Хуже не будет, мы просто уедем, и мы всё забудем. А с ним всё будет нормально.

Понимая, что Веру трогать сейчас совершенно бесполезно, я сам сходил за смартфоном и попытался набрать 112, однако не было даже гудка. После нескольких безрезультатных попыток я сходил за её смартфоном, лежащим на панели, но результат был тот же, чёрт, а время тикало. Возможно парню нужна была срочная помощь. Господи, сколько ему - восемнадцать, девятнадцать? Я вспомнил себя в армии, такой же шкет. Два года, как с куста, в автобате под Воронежем - в пыли и масле.
И ведь где-то его ждёт мама или папа, или девчонка, которая обещала ждать. Стоп. А что он собственно делал посреди леса? Какого хрена он тут забыл? Да и время ближе к одиннадцати - у нас в это время все по коечкам уже лежали, размотанные за день.

- Мне кажется он умер, Саша, он не дышит, кажется...- всхлипнула Вера.

Больше не пытаясь дозвониться, я бросил смартфон на сиденье. Времени возможно больше не было, нужно было действовать. Иначе парень и впрямь не доживёт до дембеля и полетит к родителям в цинковом ящике. А я полечу... впрочем, не стоит торопиться.

- Быстро села в машину и чтобы я больше тебя не видел и не слышал, -
Вера не споря, пошатываясь протопала к машине. Я услышал, как хлопнула дверца.

Прости парень, но видит Бог, видимо, по-другому никак. Несмотря на то, что колени подрагивали, достаточно проворно дотащил парня до задней двери, взявшись за куртку. Благо паренёк не был бугаем. Чуть поднапрягшись я втолкнул его на просторное заднее сиденье моего “Доджа”.
На какое-то мгновение мне показалось, что он что-то шепчет, я склонился над ним, но парень зашелся в диком кашле, разбрызгивая по салону летящие у него изо рта капли крови. Откашлявшись он стал дышать ровно, почти бесшумно, чтобы он не захлебнулся кровью, которая шла у него изо рта я повернул его на бок.
- Вера, твою мать, кончай истерику, нет сейчас времени. Держи его, чтобы он не упал.
Вера повернулась и увидела размазанную у рта кровь, стекающую по щеке.
- Я говорила не надо его трогать, ты никогда меня не слушаешь, никогда, он бы и без нас умер, а теперь ты трогал его, может нельзя было этого делать.
- Можно-нельзя, неважно теперь, как и многое другое. Потом разберёмся, ради Бога, Вера, просто заткнись и держи парня, чтобы он не скатился вниз.

Я сел за руль, стёр рукавом рубашки капли крови и забыв выключить аварийки покатил по дороге давя по возможности газ в пол.

- Где в этой дыре ближайшая больница?
- Знаешь, я никогда тебя не любила, вот только сейчас поняла, пользовалась тобой. А помнишь Игоря? Ты морду набил ему, Рэмбо, бля, пацану двадцатилетнему. Так вот не зря набил, я спала с ним. Живи теперь с этим.
- Перестань, прошу, не сейчас. Давай потом и про Игоря, и про нас. Просто соберись, где здесь ближайшая больница?
- Как дорога кончится, направо, потом километров пять прямо, там посёлок будет Первомайское. Думаю, там что-то должно быть, - безучастно ответила Вера уже погасшая после своей вспышки ярости и ненависти ко мне. Она просто вглядывалась в бледнеющее лицо парня.
- Ладно, поедем туда, может там будет хоть связь ловить, вызовем помощь. Как он там?

Вера молчала. Одной рукой она держала солдата за плечо, другой крепко обжимала кресло. И мне показалось, что она плакала. На развилке я вырулил налево и старясь не смотреть на Веру, ведь Дьявол кроется именно в деталях, а её чёлка даже сейчас меня раздражала. Я сосредоточился на дороге. Видит Бог, если бы не она, ничего этого не было бы - вообще ничего, не было бы...
Учения прошли нормально. Капитан Шкворенков не любил говорить хорошо или отлично, он говорил нормально. Он слышал, что англичане редко приходят в неописуемый восторг от чего-либо, увиденного и поэтому просто говорят – no bad, что по-нашему, сдержанное, неплохо. Вот и учения прошли неплохо. Главное, что генерал Василенко, мать его за ногу, остался доволен, а это не мало.
Засиделся Шкворенков в капитанах. Все его сверстники уже в майорах давно, а особо прыткие уже в подполах. Да и засиделся он в этом лесу, одичал. Понятно, часть сверхсекретная, в лесу находится, не каждый местный знает, что она здесь есть. Так вот засиделся он здесь, на простор охота, хоть на Дальний Восток, хоть куда, только поближе к цивилизации.

Радостный нижний и высший офицерский состав, конечно, тяпнули, что всё прошло успешно. Условный город в западной Европе накрыло облако ядовитого дыма, полил дождь, заражая всё вокруг смертельно опасным вирусом, от которого даже самый здоровый человек сгорает за сутки.
Ответственными оставались, как всегда, двое офицеров и вахтенный. По-хорошему двое офицеров должны пристально бдеть за всем происходящим, а боец их должен охранять. По уму, один офицер идёт дрыхнуть, другой бдит. Пребывая в радостном и подвыпившем настроении, Шкворенков пошёл со старлеем Липницким пропустить ещё по маленькой и перекинуться в картишки, а сторожить оставили бойца Варенникова, “Вареника”, как его звали сослуживцы. На Вареника капитан всегда мог положиться, про таких раньше говорили - отличник боевой и политической подготовки. Вот и оставил он надежного Вареника бдеть.
Только никто не заметил, что отключилась система тревоги в камерах, где находится биооружие, по злой иронии что-то пошло не так, когда старлей Липницкий навесил Шкворенкову погоны оставив в дураках. Смертоносный вирус проникал в помещение командного пункта, где сидел Вареник.
Вареник как всегда заступив на вахту всё тщательно проверил и убедившись, что всё нормально отпустил офицерьё отдыхать, чтобы не путались под ногами. Он не любил, когда у него стоят над душой. Работу свою Вареник знал на зубок, лучше любого офицера, тем более такого недалёкого, как Шкворенков. Он вообще не любил оставаться со Шкворенковым на вахте, тот вечно начинал нудеть про футбол или рассказывать неинтересные анекдоты. Вареник вставил наушники, включил “Группу крови” и погрузился в работу.

Поскольку система оповещения не сработала. Мигающую красную лампочку сигнализирующую о тревоге Вареник заметил не сразу, а когда сообразил, что к чему, неглупый по жизни, он понял, что у него лишь два варианта: Работать по инструкции. То есть забаррикадироваться от всех и ждать пока они все втроём подохнут в течении суток или же по-тихому драпануть. Времени на принятия решения у него не было и это поэтому он действовал больше инстинктивно, потому что Родина — это слишком абстрактно, а мама и Ленка Савченко, которой он успел засадить перед самой армией - они настоящие и умирать за абстрактные вещи он совсем не хотел. Поэтому со всех ног ломанулся из командного пункта и через заветную дыру в заборе, чтобы незаметно миновать КПП, двинул к лесу.

Несмотря на тьму Вареник прекрасно ориентировался в этой местности. Подсвечивая себе фонариком от мобильного, который здесь был абсолютно бесполезен так как никакая сеть не ловила, держась еле различимой тропинки он бежал к грунтовой дороге, которая вела в военный городок. В какой-то момент Вареник сбился с тропы, но немного поплутав он услышал звук приближающейся машины и понял, что он совсем рядом дорогой.
Он очень боялся опоздать и что машина проскочит мимо, а когда среди ночи поедет следующая неизвестно, и он выскочил почти прямо перед слепящим светом фар, рассеивающих темноту в надежде, что водитель успеет затормозить, вернее, выбегая из сумрака сам Вареник не совсем верно рассчитал скорость с которой двигалась машина и расстояние до неё. В общем этот рассеивающий свет фар был последним, что он видел перед тупой болью, уткнувшейся в подреберье.

Продув в карты Шкворенков довольно насвистывая вышел на командный пункт и едва не ошалел от борзоты Вареника, который так в наглую ушёл с поста, оставив оружие. Однако накатывающая ярость быстро заглохла и голову капитана заполнил страх. Он понял, что майором ему никогда не быть.
Увидев мигающую лампочку тревоги, капитан моментально нажал на пульте кнопку, которая наглухо изолировала их навсегда от мира. Шкворенков спокойно доложил о ЧП. Зайдя в раздевалку, капитан увидел, что Липницкий прислонившись к стене мерно похрапывает. Шкворенков не стал его будить, он осторожно начислил себе сто пятьдесят и вернулся в командный пункт, который теперь стал им с Липницким братской могилой.