Фима Белоцерковский : Часы

Из зачуханного подъезда вышли трое. Троица была не менее зачуханной, чем подъезд из которого вывалились: марамойка неопределенного возраста в диапазоне от тридцати до пятидесяти. Естественно, хуёво крашеная блондинка, в цветастом затертом платье. И две особи мужского пола в военной форме. Один, морщинистый и загорелый, почти дед, лет шестидесяти. Второй, в таком же неопределенном возрастном диапазоне как и его подруга. Форма на этих двоих тоже была какой-то неопределенной, как краска на голове марамойки, как будто собрана с разных людей. На всех частях тела было много триколора во всевозможных интерпретациях. У деда на правой груди алел яркий шеврон – флаг СССР. Ну и много еще всякой атрибутики: от нашивок с группой крови до каких-то коротких патриотических лозунгов. Причем, обуты воины были в сланцы на босу ногу.
Всех троих слегка штормило.
Когда компания проникла в салон автомобиля, я сразу понял – бухали всю ночь, топливо закончилось, едут за добавкой в ночной магазин, время было семь утра.
Мужики оказались то ли контрактниками, то ли добровольцами, прибывшими в отпуск в родной город. Марамойка - сожительница того, который помоложе.
- Надо накатать заяву на этого полкана – взвизгивала марамойка, - ваще охуел! Ни во что пацанов не ставит, урод. Прям, как в часть вернетесь, сразу пишите в прокуратуру, - продолжала строить планы мести пьяненькая блондинка неопределенного возраста. Мужики послушно поддакивали.
- Накатаем, обязательно накатаем, Наташ,- багровел лицом ее сожитель.
- Охуел, в край охуел, - бормотал себе под нос дед с флагом СССР на левой груди.
Планы мести неизвестному и бессердечному полковнику длились до самого магазина. Ехать было пять минут.
Пока я проветривал машину от мощного перегарного выхлопа с кислинкой, троица вернулась. В переполненных пакетах позвякивало. Накапало всего-то сто восемьдесят четыре рубля.
Ожидаемое шоу началось даже быстрее, чем я ожидал.
- У тебя зарядка на айфон есть? – обратилась ко мне крашеная, как мы только отъехали от магазина. Она уселась рядом со мной. Бойцов же отправила на заднее сиденье. - А то я хотела деньги перевести тебе на карту, а смартфон сел.
- Нет зарядки, - ответил я,- у вас оплата наличкой. И карты никакой у меня нет.
- Наличка дома осталась, - продолжала придумывать марамойка, - давай, напиши свои цифры на бумажке, я из дома сброшу.
- Я с вами в квартиру поднимусь, - начинал заводиться я. Ишь, цифры ей напиши. Мне не было жалко двести рублей. Мне было жалко, что я трачу свое время на эту пьяную троицу. Хотя, я вру, конечно. Мне было жалко денег…
И тут началось. Баба впала в истерику.
- Бля, с тобой едут два эсвэошника. Они, сука, твою жизнь там защищают, жизнь твоих детей и внуков! Родину защищают!!! А ты, нахуй, им не доверяешь?! Да?! – орала она. Её нехило перекосило, - слышь, Сережа, он вам не доверяет, - обратилась она назад к сожителю.
- Слышу, слышу…- урчал с заднего сиденья Сережа.
- Мое дело довезти вас с точки А до точки Б и получить за это деньги, - стараясь не терять самообладание, как можно спокойнее ответил я, - чем вы занимаетесь мне совсем неинтересно.
- Как я ненавижу этот город и этих уебков, которые живут в этом городе, - продолжала марамойка, - никому никогда не помогут, не войдут в положение, не поддержат. Уродский город.
Унижение земляков продолжалось еще пару минут. Мужики соглашались с уродством нашего общего родного города.
Любовь к родине странным образом сочеталась в них с ненавистью к землякам.
Истерика продолжалась. Включился дед.
- Да ему тут всё похуй! Ему похуй, что мы там за него умираем. По-хуй! По-хуй! – разделил он по слогам свое умозаключение морщинистый.
Да, и вообще, я все уже это когда-то и где-то слышал, сначала в конце 80-х, потом в 90-х…
Кажется, это называлось «афганским синдромом», потом «чеченским».
Между тем мы приехали. Троица начала выгружаться. Сожители быстро исчезли в утробе подъезда, Сережа что-то бормотал про деньги, которые они сейчас вынесут. Дед замешкался. Я подошел к деду.
- В залог что-нибудь оставь, и иди за деньгами, - спокойно сказал я, перекрыв ему путь к подъезду.
- Сланцы, вот, могу оставить, - опустив взгляд вниз на обувь, предложил мне пожилой боец.
- Нахуя мне твои вонючие сланцы?! – начинал срываться я. - Вон, часы оставляй и шуруй за деньгами!
На загорелой руке деда я увидел электронный хронометр на каучуковом ремешке.
- Да ты чего?! Ты знаешь, что я прошел, чтобы эти часы были у меня? Ты знаешь, сколько я пота и крови пролил за эти часы? – взвинтился боец.
Мне почему-то вспомнился эпизод из «Криминального чтива», где отец боксера Бутча, хранил какие-то ценные часы в своей жопе.
- Снимай часы и иди за деньгами, дед, - перекрывая ему дорогу к дому, прошипел я.
И тут же пронеслась мысль, может ну его нахуй этого деда с его часами. Вот зачем мне этот геморрой за сто восемьдесят четыре рубля?
И тут дед, оставшись без поддержки более молодых собутыльников, послушно снял часы и отдал их мне.
- Жду пять минут, записывай мой телефон, на всякий случай.
Дед записал телефон и поплелся в подъезд.
Я развернул машину и, не глуша двигатель, остался ждать честно заработанные деньги.
А через две минуты из подъезда вышла девочка лет десяти, худенька я и очень бледная. В протянутой руке она держала пятитысячную купюру.
- Вы подвозили? – спросила девочка.
Я посмотрел на нее и понял, что девчушка не спала всю ночь. Под глазами синяки, глаза красные.
Ход, проверенный. Я уже такое проходил. Предложить таксисту крупную, обычно пятитысячную купюру. Получить от водилы отказ от размена и пообещать ему отправить деньги из дома под честное слово. И не доебешься. Но ребенка к этой схеме при мне еще не привлекали.
- Иди домой, разменять деньги я не смогу. Иди, - сказал я девчонке и тронулся с места.
Как только я начал движение, тут же из подъезда выбежали трое моих знакомых пассажиров и погнались за машиной. Они, эти трое, стояли за дверью подъезда и смотрели, чем закончится весь этот цирк с ребенком и деньгами. Я прибавил газу.
- Стой, скотина! – орал дед вслед машине.
Через три секунды я их уже не видел.

Часы оказались дешевым китайским говном. Видимо, пожилой воин ценил их за что-то другое. Может он отвоевал их в каком-то кровавом рукопашном бою. Кто знает.
Я ждал звонка от ценителя китайских часов день, два, три…
Позвонил в службу поддержки сервиса, описал ситуацию. Дед не позвонил.

Часы лежат на столе, исправно идут, не отстают, время показывают точно
Иногда издают какие-то сигналы, пищат.
Жена говорит – может на эти часы приходят какие-то тайные сообщения.
- На часы за триста рублей не могут приходить сообщения, - смеюсь я.

А дед этот, который с флагом СССР на груди, он, конечно, защитит меня, моих детей и внуков, которых у меня еще нет. Он защитит родину, конечно. И мой уродский город вместе с его жителями тоже защитит. И обязательно вернется за своими часами. Обязательно.