Саша Порошок : В ожидании насилия

Мне многого не надо. Да, это вчера я был бы счастлив, если бы мне разрешили погулять до десяти вечера или посмотреть телевизор до двенадцати. Если бы мама пришла с работы, испекла блины и я бы их ел со сгущенкой. Блины вечером буднего дня. Вчера я назвал бы это настоящим счастьем.

Но не сегодня.

Сегодня я был бы счастлив, если бы соль от слез разъела этой мрази глаза. Я надеюсь, что в ней еще есть что-то человеческое, и когда мое маленькое, бледное и мертвое тело найдут в канализационном люке по дороге из школы до дома, эта сука прольет слезы. И будет винить себя в моей смерти.

И если меня изнасилуют, то пусть насилуют уже мертвого.

Интересно, коленки у нее начнут дрожать, если я так и не приду на математику, а потом и на русском языке мне букву Н поставят в журнале? Подумает, наверное, что я прогуливаю: пришел домой и играю в компьютерные игры. Тогда она на большой перемене спустится в учительскую, наберет мой номер домашнего телефона, а трубку возьмет отец. Пожалуется папе, что меня нет на уроках. Но ведь и дома меня нет. Решит, что я просто слоняюсь по улицам, нарисует в голове картинку, как отец меня лупит ремнем, чтобы впредь прогуливать не повадно было и улыбнется. Вот сука!

А этим днем я домой так и не вернусь.

Начнут звонить одноклассникам, ребятам со двора. Но меня нигде нет! И только в люк канализационный никто не заглянет.

У меня в четверти выходят тройки, но только теперь это не имеет никакого значения. Когда лист классного журнала перевернется, в крайний левый столбик мою фамилию уже не впишут. И на виньетке моей фотографии не будет.
Мое бледное двенадцатилетнее тело все-таки достанут на третий день из того канализационного люка. Меня найдет тетка из соседнего дома, выгуливающая ранним утром собаку.

На шее следы от сильных мужских рук, но я не изуродован…. Только трупные пятна по телу разошлись.

Я боюсь боли. Школьная медсестра делает прививку, а я челюсти до скрипа зубов сжимаю.

Хотя нет, пусть насильник меня лучше ножом всего изрежет... так, что даже мать родная узнает только по родинке за правым ухом…

Посмотреть бы на классную.

Ей многого не надо было: чтобы зарплату учителям подняли, подарили путевку в один из санаториев Кисловодска, да дочь поступила в МГУ без взятки. Еще недавно она назвала бы это настоящим счастьем. Но сегодня она хочет другого: чтобы слезы не щипали ей глаза, ее перестали осуждать окружающие, и Андрей Малахов в студии «Пусть говорят» не дал зрителям в зале разорвать ее на куски.

Когда я представлял себе эту картину, я вовсе не хотел умереть. Я просто желал зла своей классной, которая отправила меня за сменкой домой и не разрешила остаться на уроке в уличной обуви.