Саша Порошок : На улице Сезам разбиты фонари

На улице Сезам разбили фонари. Некогда светлый и ухоженный двор стал темным и грязным. Дети, что когда-то бегали здесь под прицелом камер, уже давным-давно выросли и разъехались по разным городам. Тетю Дашу перевели из одного муниципального управление в другое, а это абсолютно другой конец города. На этой улице, где она так долго и упорно трудилась не один год, теперь убирают приезжие из Таджикистана. Они не улыбаются, абсолютно не говорят по-русски, а только сплевывают насвай на только что подметенный тротуар.

Кубик лежал на разложенной кровати-тахте и смотрел в потолок. Бусинка прихорашивалась у зеркала.

- Бусинка, помнишь, как мы ждали окончания каждого сезона, чтобы наконец перестать дурачиться на камеру и стать теми, кто мы есть на самом деле - бездушными куклами и пылиться в шкафу, пока снова на съемки не выделят денег, а сценаристы не напишут новые серии? Те мгновения беспечной жизни мне казались раем. А потом снова яркие лампы и вонючие руки кукловода, которые он засовывал в меня...

- Кубик, этой стране необходимо было образование. Хоть какое-то. Родителям плевать на детей, учителям плевать на детей. Они росли ненужными и всеми забытыми. Вот мы и терпели в себе эти грязные и вонючие руки кукловодов. А ради чего? Эти дети нас уже забыли.

- Они стали кому-то нужны?

- Нет, Кубик, они так никому и не нужны. В них не видят будущего. Да и самого будущего не видно, если честно. Помнишь Витю? Его мама всегда звала домой, как только солнце опускалось и на улице включались фонари. Мать боялась за сына. Это нормально, я ее не осуждаю. Она боялась, что на улицу Сезам придет какой-нибудь Спесивцев, похитит Витю и убьет. Его мать была взрослой женщиной, но она так и не поняла, что это не люди убивали детей, а Россия. Посмотри на эти ходячие трупы. Они мертвы, хоть и притворяются живыми...

- Это так больно слышать, Бусинка.

- Это правда жизни, Кубик.

- Как хорошо, что у нас нет детей. Иначе бы мне пришлось перед собственной смертью просить у сына прощения, что мы с его мамой так и не уехали с этой улицы Сезам. И ему пришлось бы жить и расти здесь.

- Мы бездушные куклы, Кубик.

- Мы такие же, как и все.