Санитар Федя : ПСИХОВАННЫЙ И ЗОЛОТО ИЛЬИЧА 10.

Глава десятая
Горболепов

В кабинете Горболепова было тихо, и Аркадий понимал: будет буря. Хотя, если по чесноку, ничего особо предосудительного он не совершил. Подвернулась возможность побывать в логове врага, он ею и воспользовался. Что в этом такого? Или речь не об этом?..
В кабинете было трое: генерал Горболепов, Аркадий и финансовый директор Отдела Х Петрович, который и начал разговор.
- Аркаша-Аркаша, - с укоризной покачал он плешивой головкой, и по его тону Аркадий понял: потраченными ракетами, контейнером с гадами и часами ULYSSE NARDIN дело не обойдётся. И сейчас этот финансовый директор, старый хозяйственник и вселенский скупец в одном лице начнёт обычную проповедь.
Так и вышло. Первым делом Петрович вспомнил мировой экономический кризис, который надвигается и вот-вот, если не сегодня, то завтра точно, разразится из-за проклятой глобализации и противостоянии ей мелких компаний. И кризис этот пустит по миру к чертям собачьим всех богачей, банкиров и тех, у кого на счетах кругленькие суммы, чей жизненный багаж выражается стопками ценных бумаг и банкнот в банковских хранилищах. Потом Петрович доверительно шепнул, что если какой-никакой капиталец имеется, лучше всего перевести его в недвижимость или хотя бы консервные запасы. Потому как, сообщил Петрович самодовольным тоном, словно только что решил теорему Ферма, грядёт не просто кризис, а настоящая катастрофа, и затронет она каждого, кто имеет маломальские сбережения. То есть. Деньги станут просто бумагой, а цивилизация вернётся к первобытнообщинным отношениям. Формула «товар – деньги – товар» упростится, вычеркнув среднее связующее звено. Вернётся старый добрый взаиморасчёт «товар – товар», как в доисторические времена.
Нет, добавил Петрович, цивилизация окончательно не деградирует и в шкуры пещерных животных никто наряжаться не будет, но покупательские отношения в связи с выходом из пользования денег сведутся к бартерным расчётам и примитивному товарообмену.
Пообедал в ресторане, допустим, и ты уже, рассчитывая официанта, не лезешь за лопатником или картой в карман, а достаёшь из-под стола принесённую канистру с бензином, например. Вот тебе десять литров за обед, и вот пол-литра тебе на чай. На заправке, заполнив бак бензином, сваливаешь заправщику мешок картошки. Он тебе пять картофелин отсчитывает назад – сдача. За дорогущие и моднючие штиблеты «Dristnja na postnom masle» сыплешь продавцу горсть противозачаточных таблеток или махорки. А уж если собираешься сделать крупное приобретение, за тобой непременно должна следовать вереница грузовиков с разным ширпотребом. И Петрович живописно рисует улицы будущего, по которым суетливо и матерясь передвигаются люди с тележками, мешками и канистрами. И в эпицентре этого вселенского бардака Петрович видит себя, несчастного, гружённого, как ишак, больше других по причине безалаберности Аркадия и его халатного, наплевательского отношения к имуществу и бюджету Отдела Х и всего Управления.
- Нет, конечно, из-за четырёх ракет, ящика с экзотическими змеями, часов в корпусе из 18-ти каратного золота наш Отдел не обеднеет, - сказал в конце своего пессимистического с элементами фантастики прогноза Петрович. - Хотя грязный автомобиль – тоже казус. Дождя нет, в городе сухо, а твой «Cayenne» выглядит так, словно собирается взять все призы в конкурсе на самый грязный автомобиль. Дети на таких любят писать пальцем: «Танки грязи не боятся!» или «Помой меня!» Чтобы помыть, опять же требуются денежки. А их надо экономить и ценить, пока они окончательно не вышли из обращения. Сейчас – хорошо. Выпишу я новых гадов, закажу ракеты и часы, перечислю денежки на счёт, и порядок. Но пойми, Аркаша, меня пугает тот день, когда мне придётся с мешками и баулами носиться по нашим поставщикам и производить расчёт, как во времена царя Гороха, натурой. А у меня грыжа. Мне тяжёлое нельзя поднимать. Грузчиков нанимать – это, сам понимаешь, накладно. Пожалей старика.
- Да не переживай ты, Петрович, – сказал ему мягко Аркадий. – Вечно ты забиваешь голову разной ерундой. Лучше положил бы в туалет нормальную бумагу, «Pocelui Pushinki» или что-то вроде того. Ребята в Отделе жалуются, что задолбал ты им старые газеты подсовывать. Нет, серьёзно. Мало того, что некомфортно, так ведь это ещё анти гигиенично.
- Зато польза двойная, - возразил Петрович. – И по назначению применят, и с прессой ознакомятся. Новости почитают. Пусть просвещаются. Вдобавок - экономия!
- Ну, тогда ты что-нибудь свеженькое подложи, - посоветовал Петровичу Горболепов, раздражённо поёрзав по своему креслу. – Лёгкое, наконец. А то – или журнал глянцевый, или пожелтевшая газета «Сельская жизнь» за шестьдесят второй год. И какие там новости? Сколько понастроили хрущёб или сколько кукурузы сожрала тля? Тебе волю дай, ты Аркашу на «Таврию» пересадишь и вместо ULYSSE NARDIN нацепишь ему «Командирские» китайского производства. Аркаша – ладно, особый разговор, и на него отдельная статья в нашем бюджете. Но, хотя это и нескромно, позволь тебе, Петрович, заметить и напомнить, что и я выполняю здесь кое-какую работу. Опять я про дырокол, да, совершенно верно. Куда-то запропастился, и сижу как без рук. Сколько раз просил тебя новый занести.
- А старый, интересно, где?
- Говорю же, запропастился. Чёрт его знает. Только не надо, пожалуйста, Петрович, начинать обычный получасовой монолог о том, что потеря дырокола равносильна потере полкового знамени. И что в прежние времена за это преступление меня бы под трибунал отправили. Я тебя прошу: просто принеси новый дырокол.
- Нет дыроколов, - отвечает Петрович. – На склад не завезли.
Тут Горболепов окончательно выходит из себя. И демонстрирует отличное знание богатого и великого русского языка. Правда, той его части, что старательно замалчивается словарями Даля и Ожегова. И старательно срисованной со стен общественных уборных Плуцером-Сарно для своего специфического десятитомника.
- Как не завезли? (Твою мать) Кто не завёз? (Мать и тёщу) Дилер дыроколовый? (Тестя и деверя) Ты мне это брось! (Шурина и всю родню) Обеспечь комфортную и продуктивную работу всего коллектива! (В хвост и гриву до седьмого колена) – и завершает Горболепов эту дружескую тираду довольно официально: - Исполнять!
Петрович, обалдев оттого, что весь гнев генерал Горболепов выплёскивает почему-то именно на него, Петровича, самое несчастное создание в Отделе, а не на Аркадия, что было бы уместнее в связи с его незапланированными запусками ракет, проделавшими в бюджете Управления очередные прорехи, чопорно поджимает губы и встаёт из-за стола. Он зажимает под мышкой свою дешёвую папку из кожзаменителя, потому как привык экономить на всём, на себе в первую очередь, достаточно взглянуть на его прикид и папку, чтобы это стало ясно, и молча выходит из кабинета.
Аркадий понял: гроза миновала. Он просит разрешения закурить. Потом, прищурив один глаз, красиво затягивается сигаретой и выжидающе смотрит на Горболепова.
- Про ракеты я уже в курсе, - говорит неожиданно спокойным тоном генерал. – Теперь рассказывай, где часы посеял.
Аркадий думает, с чего лучше начать: с момента, когда увидел забулдыг с трубой или сразу с Гейтса с Соловьёвым?
- Сергей Леонидович, - отвечает Аркадий, – информации много, а часы одни. Если скажу, у кого они сейчас на руке, в жизнь не поверите. Но для начала разрешите узнать, что с нашим аналитическим отделом, расшифровали послание мертвеца?
- Да, - отвечает Горболепов. – То есть, нет.
- То есть что? – не понял Аркадий.
- Никакое это не послание. Это кусочек обёртки от твоей любимой туалетной бумаги «Pocelui Pushinki». И надпись на ней сделана типографской краской, а не маркером, как ты предполагал. Очевидно, Пётр Ильич был в туалете или собирался в него, когда его настиг убийца. И «Poc…» складывается не в наше родное слово «Россия», а имеет латинское продолжение и иной смысл. Вот так-то, Аркаша. И если в первом случае можно было бы строить предположение, что золото в России, то теперь никаких зацепок нет.
Аркадий хочет спросить насчёт Семёна Марковича, но Горболепов прерывает его на полуслове:
- В очередной раз прошу, Аркаша, никакой самодеятельности. Не наломай очередных дров, хотя их и без того лес наломан. И чаще меняй внешность. Иначе для чего тебе пилюли? Инсценировка аварии – для чего? Да и враг наверняка не угомонился. Бдит.
- Сергей Леонидович, прошу меня выслушать. У меня столько информации, что аналитическому отделу неделю придётся её переваривать. Информация не просто проверенная, она, так сказать, из первых уст… Но самое главное – это то, что следы золота Ильича ведут к человеку по имени Клозетный Герцог…
- То «Pocelui Pushinki», то Герцог Клозетный. Аркаша, если у тебя проблемы с пищеварением, обратись к доктору. У меня и без того хлопот полон рот, ремонт на даче идёт вовсю, не до глупостей. И мы тут выяснили вот что. Император подделок, человек, который последним видел живым Петра Ильича, довольно любопытная личность. Выйдешь на контакт. Может, что и нароешь. Ещё известно, что человек скуп до невозможности и разъезжает на «Porsche Carrera».
- Липовом.
- Почему липовом?
- Так Пётр Ильич сказал. Что каждый второй «Porsche Carrera» на московских улицах – подделка! Я же рассказывал. И про картины Малевича и всё остальное.
- Ну, к нашему делу это никакого отношения не имеет. Номера на его машине приметные, «666». Впрочем, ты это уже и без меня узнал, когда сваливал из клиники. Так вот, ещё известно, что он то ли написал, то ли пишет книгу о своей жизни, судьбинушка нелёгкая и всё такое. Понятно, что – графоман, и мог бы потешить себя, выпустив книжку за свой счёт. Но он то ли уверился, что он гений непризнанный, то ли денег жалко, но за свои кровные печатать не хочет. Хочет найти издательство, чтобы и договор подписать, и гонорар минимум в полтора миллиона бакинских получить. Познакомишься, представишься сотрудником какого-нибудь издательства, лучше всего вымышленного, потому что все известные он со своим опусом уже обошёл, и везде получил от ворот поворот. Так вот, возьмёшь рукопись почитать, с ним, автором то бишь, побеседуешь. Глядишь, что и нароешь. Может, действительно это он укокошил Мешкова и теперь все нити, исчезнувшего золота партии…
- Золота Ильича, - мягко поправил Аркадий.
- Чёрт с тобой, Ильича! В общем, ведут к нему! Вот его фотография.
- А как с ним познакомиться? – спросил Аркадий, разглядывая человека на фотографии: на вид лет шестьдесят, маленькие свиные глазки и оттопыренные до неприличия уши. - Где он любит проводить время? В каких ресторанах обедает?
- Где обедает, не скажу. Но время любит проводить в Клубе владельцев «Porsche». Слышал о таком?
Вместо ответа Аркадий показал генералу визитку, где на чёрном фоне золотом был вытеснен легкоузнаваемый силуэт «Porsche 911». Надпись гласила «Клуб владельцев «Porsche», председатель Станислав Крашенинников, и телефон.
- Круто, - одобрительно пробубнил Сергей Леонидович, разглядывая визитку. – Откуда она у тебя?
- Ну, я теперь тоже в некотором роде владелец «Porsche», к тому же самого навороченного за всю историю этой марки. А со Стасом я вчера познакомился, когда устраивал тест-драйв для своего «Cayenne». Мы устроили что-то вроде гонок, я победил, выиграв бутылку шампанского. Он и оставил свою визитку, чтобы я приехал к нему в Клуб за призом.
- Вот и отличный повод познакомиться с Императором подделок. Только прошу, Аркаша, не перегни палку.
- Что вы имеете в виду, Сергей Леонидович?
- Сам знаешь, люди творческие – тонкие и обидчивые. И даже если он по совместительству хладнокровный убийца и один из людей Верховного Жреца, это сути не меняет. Не оскорби чем-нибудь новоявленного романиста. Прояви интерес к нему и больше к его творчеству, даже если он двух слов связать не умеет. Похвали, писатели это любят. Сравни его прозу или что он там насочинял с простой, без изысков прозой Хемингуэя. Стиль письма сравни, например, с Акутагавой Рюноскэ, японским новеллистом. Дескать, дюже интересно. Он будет рад, даже если никогда и не слышал о Рюноскэ. В общем, не мне тебя учить. Всё. Иди.
Аркадий ушёл от Сергея Леонидовича слегка озадаченным. Так много хотел рассказать генералу, но тот его и слушать не пожелал. Почему? Ответ однозначный. Аркадий опростоволосился с клочком бумаги, вытащенным из руки мертвеца, ясен перец. Но кто мог знать, что перед смертью Петра Ильича приспичит, и он станет срывать обёртку с нового рулона бумаги? Обычно в таких случаях оставляют каракули на сигаретной пачке, знак оставляют, ключ к разгадке, но никак не зажимают холодеющими пальцами кусок обёртки с рулона туалетной бумаги!
Рассказать было чего. Аркадий побывал ночью в логове врага, многое увидел и услышал. Выяснил, что логово находится в центре столицы, правда, под землёй. Узнал, что те двое, расстрелянные Плющом, понесли наказание за то, что проворонили Аркадия. И это подтверждает предположение, что с самого начала охоту на Аркадия вели люди Верховного Жреца. И его амбиции править миром. Его хитроумный ход заманивать в Орден новых прихожан при помощи лжеапостолов Билла и Владимира. И упоминание о Клозетном Герцоге, к которому якобы и тянется след исчезнувшего золота Ильича. Наконец, тайные лебёдки и ящик в воде, чтобы не растерять щедрые жертвоприношения. И вопросы, вопросы….
Например, если Семён Маркович действительно связан с Орденом, то для чего он оставил в живых Аркадия? Вполне мог умертвить его во время операции. И даже тем парням в клетчатых кепках, упокой Скорпион их души, как сказал Жрец, Семён Маркович мог цинкануть, что из клиники Аркадий выйдет в одном из четырёх обликов: женском, юношеском, старческом и, собственно, своём родном. И тогда шансы Аркадия выбраться живым из этой цитадели зла свелись бы к нулю. Семён Маркович этого не сделал. Почему? На запястье у него вытатуирован скорпион, у сестрички зеленоглазой кулон в виде скорпиона. Совпадение?..
Аркадий спустился в Технический Отдел, где Хакер-квакер домывал его машину.
- Хорошо же ты, Аркадий, простоял в пробках, - заметил Хакер-квакер, натирая губкой в белой обильной пене литой автомобильный диск. - Боезапас из четырёх ракет израсходован, контейнера с ядовитыми змеями нет, машина грязнущая…
- И вдобавок часы потерял, - сказал Аркадий. – Представляешь, как не повезло. Ракеты выпустил случайно, змеи сами расползлись. А на машине в лужу угодил.
- Нужно очень постараться, чтобы найти в центре изнывающей от жары столицы подходящую лужу.
- Я постарался.
Хакер-квакер засмеялся, понимая, что Аркадий шутит. Так же он понимал, почему Аркадий не берёт его с собой. Опасности, погони, перестрелки. То, о чём мечтает Хакер-квакер, составляет неотъемлемую часть профессии Аркадия. Но хорошо хотя бы то, что доверяет свою машину мыть.
- Петрович приходил, - сказал Хакер-квакер. – Сердитый весь. Записал, сколько флакончиков автомобильного шампуня «Moidodyr» я истратил на помывку машины. А потом, вот диво, вручил ещё несколько флаконов. Сказал, про запас.
- Больше ничего не сказал?
- Нет. В туалет ещё, правда, молчком сунулся. А когда ушёл, там обнаружилось несколько рулонов твоей любимой туалетной бумаги «Pocelui Pushinki». Неизвестно, с чего он так раздобрился?
Аркадий в ответ пожал плечами: дескать, я при чём? После разгона, устроенного Петровичу Горболеповым, вполне можно было рассчитывать не только на туалетную бумагу с новым дыроколом, но наверняка и на премиальные.
Подошли ребята.
Эдуард Петрович, выдав Аркадию мобильник и новые часы, прошепелявил, что «необходимо расписасса». Аркадий поставил в журнале свою подпись.
Специалист по оружию и взрывчатым веществам Митя, несмотря на серьёзность своей специфики, вид имел легкомысленный: в каждом ухе по патрону от «Калаша» вместо серёг, в носу кольцо от гранты Ф-1. За кольцо хотелось дёрнуть, чтобы проверить: разлетится Митина голова на осколки, как граната, или нет.
Митя принялся объяснять, что ракетный боезапас пополнен. И можно, в случае чего, ещё садануть в районе Рублёвского шоссе. Все дружно засмеялись, потому что были наслышаны о вчерашней истории. Посыпались шутки. Якобы, напуганные жители отдают за бесценок свои замки и в спешном порядке уезжают в глухие деревни к староверам. Дескать, хоромы стоимостью в несколько миллионов бакинских можно приобрести вместе с обстановкой всего за несколько тысяч рублей. Да и то вроде нет желающих. И дальше в подобном духе.
Аркадий, закурив, выслушивал всё это со снисходительной улыбкой. Ничего обидного в высказываниях ребят не было, к тому же это была его команда, его семья.
Жорик заметил, что контейнер с новыми гадами ещё не пришёл. И потому, добавил он, немедленно установит его по прибытии.
Арнольд потянул Аркадия к себе: маникюрить, педикюрить, холить и лелеять, одевать и обувать, придавать, в общем, вид, соответствующий владельцу солидного авто.
- Пилюлю будешь принимать? – спросил Арнольд вкрадчивым тоном любовника, интересующегося у подружки, выпила ли она противозачаточную таблетку. – Мне нужно это знать, чтобы поработать над твоим образом.
Аркадий ответил, что пилюлю принимать не будет и поедет в Клуб в обычном своём облике, потому что с хозяином Клуба, Стасом, познакомился именно так.
- Тогда оденем тебя вот как. Очки «Gucci» в круглой оправе, короткая кожаная куртка «Cavalli», перчатки с отрезанными пальцами «Cat Bazillion», мокасины «Topai, poka ne zaparishsya», - вдохновенно провозгласил Арнольд. – Вау! Будешь крутым челом, Аркаш! Если приедет гламурный подонок Павлуша Воля или Тимати, передавай привет.
Аркадий молча на это усмехнулся. Он чувствовал себя круто в любой одежде. Потому как имидж в его профессии хоть и необходим, но мало что решает, главное – состояние души. А привет передать – пожалуйста.