Санитар Федя : ПСИХОВАННЫЙ И ЗОЛОТО ИЛЬИЧА 12.

Глава двенадцатая
Рукопись

По дороге Аркадий позвонил Горболепову.
- Как дела, Сергей Леонидович?
- Порядок, Аркаш. Петрович и дырокол приволок и бумагу туалетную. У тебя как?
- Тоже порядок. Познакомился с Императором подделок, зовут его Кеша, по речи и повадкам – старый уркаган. Представился, как вы сказали, сотрудником издательства, он обрадовался страшно, и буквально навязал свой опус. Действительно, желает получить гонорар в полтора миллиона долларов. Но, как я понял, его и за бесплатно никто не хочет печатать.
- Рукопись стоящая?
- Ещё не читал, Сергей Леонидович. Еду сейчас домой, буду разбирать его каракули. Оказывается, у него рукописный вариант, представляете? Сейчас у большинства издательств требование, чтобы рукопись была в электронном виде, а здесь не просто машинописный вариант – тетради ученические. Будем надеяться, что он в своих мемуарах упоминает о золоте Ильича, о Верховном Жреце и остальном, что нас интересует. Может, лучше отправить рукопись в аналитический отдел, как вы думаете, Сергей Леонидович?
- Я думаю, лучше покопаться в ней тебе, Аркаш. Ты в этой заварухе с самого начала, и можешь обратить внимание на мелочь, которую наши аналитики могут пропустить. Так что желаю удачи, Аркаш. Отбой.
Генерал повесил трубку. Аркадий подумал, куда ему ехать? В одну из берлог, разбросанных по столице? В «Golden Muraveinik»? В шикарные свои апартаменты? Одному? Глупо. Хотелось тепла, женского тела, секса и сигарету после. Его бывшая страстная француженка дома, в далёком Париже, а он здесь. Как её звали? Мишель? Жюли? Теперь и не вспомнить. Но вот шрамы от её ноготков на память остались. Может, просто кому позвонить, поболтать? Кондолиза Райс, с которой он в приятельских отношениях и при знакомстве когда-то с которой представился помощником президента федерации по боям без правил, наверняка обрадуется его звонку. Но, скорее всего, бабушка опять станет донимать его просьбой подыскать ей здоровенного раша булз. Аркадий вспомнил вдруг провинциального таксиста, которому оставил телефончик Кондолизы. Интересно, позвонил тот или нет? Услышав русскую речь, она придёт в неописуемый восторг, к тому же сама немного владеет русским. Вдобавок втайне от близких помешана на русских быках, и, вполне возможно, что примет того таксиста за одного из быков. Она ему и опомниться не даст, как завалит со страстью всей своей натуры любовными посланиями, словно снарядами тяжёлой артиллерии, и будет настаивать на встрече где-нибудь на нейтральной территории.
Или позвонить Пэрис Хилтон? Но у этой пустышки одна тема: гоночные автомобили, наряды, бриллианты. Вот Ксюша Собчак – другое дело. Ну и что, что глаза иной раз деформируются, превращаясь в злые и холодные пираньи. Зато интеллектуалка, умница, с ней не только о нарядах и авто можно поболтать, знает и русских, и зарубежных классиков, поговорить с ней одно удовольствие. Но новый муж и кипучая жизнь светской львицы не оставляют ей времени на старых приятелей. У Бородиной же в это время съёмки на «Доме 2», сейчас как раз начинается «Лобное место».
Ладно, решил Аркадий, Бог с ним, с сексом и женским теплом. Всё равно ему не до этого, нужно рукопись Кешину вычитывать, дел по горло.
Аркадий приехал всё-таки в «Golden Muraveinik», закрылся в своём номере с видом на Кремль и полную в этот вечер луну и взялся за рукопись. Начало было таким:
«Жыли мы были в диревни. Папка, дурак, пил, мамка была харошая, я азорничал и тырил у сасетки яблаки и всё што плоха лижит. Училси я так сибе, и в школу хадил редка. Карову нашу звали Зорькай, малока она давала многа, мамка пасылала миня прадавать, а я воды дабавлял, каторая из калотца, и всигда был при карманных диньгах…»
«Ага, подумал Аркадий, страсть к подделке и фальсификации тянется из самого Кешиного детства». Стал читать дальше.
«Училка па рускаму была дура, астальные тожи были дураки и патаму миня пасадили. Ф тюрьме панравилась, там ни нада была учитца, а можна была делаць што хошь но за эта сажали в карцыр. Я хател преручить крысу, каторую паймал, ана падлюка укусила в палиц и сбижала. Я понел: для дрисирофки нужны пирчатки. На малалетки мне хатели зделать праписку и я надавал всем тырков и тагда миня приняли в варафское брацтво…»
Сначала Аркадий исправлял ошибки, делая на полях редакторские пометки, но с каждой строчкой становилось ясно: Витюшей Пелевиным и Акутагавой Рюноскэ здесь и не пахнет. С Хемингуэем же автора тетрадных записей роднило лишь обилие местоимения «который» и глагола «был» в каждом предложении. Впрочем, даже старине Хему не угнаться было за Кешиным словоблудием и тавтологией. И Аркадий понимал: никакая литературная обработка, никакое исправление орфографических и стилистических ошибок не приведёт это графоманское убожество в пригодный для печати вид.
Когда Аркадий дошёл до описания тюремных будней на малолетке, позвонил Кеша и дрожащим от волнения голосом спросил:
- Что скажешь, кореш?
- Ну, что сказать, - ответил Аркадий, пытаясь говорить деликатно, чтобы не обидеть новоявленного литератора. – Рукопись читать только начал, и пока с уверенностью могу сказать одно: это проза. Но вот не могу определиться, к кому подвиду отнести её автора. К деревенщикам? Неэтично, так как быт деревенский описан вяло и скупо. К матерщинникам? Так там Лимонов с Сорокиным. К детективщикам? Там Агата Кристи с Донцовой. К диссидентам? Негуманно, так как сидели вы не за политические убеждения, а за уголовные, простите, преступления. В сатирики-юмористы, может? Местами очень смешно, очень. О` Генри и Зощенко, думаю, в гробу от зависти перевернулись. Орфография, конечно, хромает, и это плохо. Перезвоните попозже.
Аркадий повесил трубку и стал разбирать этот бред дальше.
«Кенты курвились на глазах, ламались и надивали красныи павязки. Мамка слала пасылки, и апять в нашим атряди завилася крыса…»
Снова звонок от Кеши. Понятно, что ему не терпится услышать добрые слова о своём никудышном тексте.
- Что? – снова спрашивает тоскливо.
- Читаю, - бодро ответил Аркадий. – И всё больше убеждаюсь в том, что вы прирождённый мемуарист. Русская мемуаристика началась с книги Герцена «Былое и думы». Потом был Бовин, Эренбург был. А потом мемуары стали писать убийцы и прочий сброд. Думаю, вы со своей книгой, для которой, кстати, ещё предстоит придумать название, являетесь самобытным последователем и продолжателем этого жанра. Настоящие мемуары – это вам не поверхностное изложение материала. Это – суть, корень, откровение. Это, если так можно выразиться, обнажение себя и окружающей действительности. Вот это вот яркое описание крысиной охоты в карцере выглядит очень убедительно. Очень. Мне, например, нравится.
- В палец укусила, подлюка, - радостно отозвался Кеша в трубку. – И сбежала.
- Думаю, всё будет хорошо, - спокойно ответил Аркадий и снова отключил мобильник.
И подумал: «Чёрт возьми, сейчас я обнадёжу этого графомана, а потом он пожелает подписать договор и получить авансом весь гонорар. Что тогда? Неувязочка получится. А может, пойти ему навстречу, если действительно в рукописи отыщется какая-нибудь ценная информация, и выплатить из бюджетных денег несчастные полтора миллиона. Издать опять же за свой счёт книгу Кешиных воспоминаний, устроить пресс-конференцию, договориться насчёт положительных отзывов в прессе. Конечно, всё это встанет в копеечку, и Петровича кондрат может хватить, но зато авторское самолюбие не пострадает. Тем более, Сергей Леонидович сам просил не обидеть новоявленного романиста. А литератора чем можно обидеть? Только одним. Пренебрежением его творчества. Всё остальное для любого писателя трын-трава…»
Последовало описание будней во взрослой колонии. Аркадий машинально продолжал делать карандашом редакторские пометки, понимая, что самое главное – найти в этом убогом тексте упоминание о том, что должно вывести его на след исчезнувшего золота Ильича и приоткрыть завесу над тайной гибели Петра Ильича. Он листал тетради до утра, безжалостно исправляя текст, и выяснил вот что.
Первое. Никакого отношения к Верховному Жрецу и Ордену Золотого Скорпиона Император подделок никогда не имел. И то, что к гибели Петра Ильича он тоже не имеет никакого отношения. Кеша красноречиво в своих мемуарах (последней по счёту тетради) описывал, как приехал в клинику пластической хирургии к Петру Ильичу и застал того мёртвым. Приехал он туда по просьбе самого же Петра Ильича, тот хотел занять у него денег на пластическую операцию, но вот не успел. Впрочем, Кеша нисколько этому не огорчился, так как деньги одалживать не пришлось. Это он тоже с радостью констатировал в своих откровениях.
Второе. Аркадий узнал, что в начале девяностых действительно был заключён Союз между политиками и уголовниками (Кеша назвал это Сламом пузочёсов и бродяг), и то, что присутствовал среди прочих на этом сборище Клозетный Герцог. Человек, к которому и ведут все нити исчезнувшего золота! Это Аркадий слышал собственными ушами, когда с отцом Илией спрятался после проповеди Верховного Жреца за одной из колонн.
Таким образом вырисовывалась такая картина. Император подделок, в миру Кеша и автор сомнительной рукописи, Петра Ильича не убивал. С Орденом Золотого Скорпиона никоим образом не связан. За золотом Ильича не охотится. Значит, от него требуется теперь одно. Информация о человеке под таинственным именем Клозетный Герцог. Это Аркадий без труда из него выудит, аргументируя тем, что это необходимо для придания тексту, так сказать, правдивости. А уж выйдет книга или нет, пусть решает руководство вместе с генералом Горболеповым.
Аркадий, несмотря на раннее утро, позвонил Кеше, чтобы уточнить насчёт Клозетного Герцога, но тот не брал трубку. Это было странно. Несколько часов назад сам звонил то и дело, интересовался мнением о рукописи, а теперь почему-то и трубку не берёт, и сам не перезванивает.
Через час позвонил Стас и полным трагизма голосом произнёс:
- Привет, братишк. Слышал про Кешу?
- Нет, а что случилось?
- Он мне звонил ночью, радостный, как никогда. Сказал, что ты читаешь его рукопись, и она тебе нравится. Радовался, словно твоё издательство уже подписало с ним договор.
- Ну, да, так и было. Из Клуба мы поехали к нему, я забрал у него рукопись и сразу же стал её вычитывать. В общем, он звонил раза три, и я сказал, что в принципе текст мне нравится, но о том, чтобы договор подписывать, речи не было.
- Шут с ним, с текстом и договором. Кеша-то погиб.
- Как погиб? – спросил Аркадий.
- Просто. В автокатастрофе. На радостях, что нашёлся человек, заинтересовавшийся его рукописью, он напился и поехал за рулём в какой-то ночной клуб, чтобы веселье продолжить, но вот не доехал. Сам, наверно, видел, как он безобразно ездит. Пьяный вдобавок. Влетел под грузовик на Кутузовском проспекте. Его «Porsche Carrera» превратился в лепёшку, сам Кеша в начинку ливерную. Кто теперь будет подгонять холсты знаменитых художников, непонятно. Ребята в Клубе очередной заказ ему сделали, и на тебе. Беда, словом.
«Свято место пусто не бывает, - подумал Аркадий. – Дайте срок, и отыщется новый мошенник, который завалит ваш Клуб недорогими полотнами и липовыми спорткарами. Но вот то, что не удалось ничего выяснить про Клозетного Герцога, действительно беда. Зато не нужно будет за счёт Управления издавать никчемную книжку, чтобы потешить самолюбие автора».
- Похороны завтра, - сказал Стас. – Придёшь?
- Постараюсь, - неопределённо ответил Аркадий и, положив трубку, стал одеваться.
С одной стороны можно было посочувствовать Стасу, но с другой – он, Кеша, не был Аркадию даже хорошим знакомым. Был просто подозреваемым в смерти Петра Ильича. Был одним из указателей, знаком на маршруте, ведущем к золоту Ильича. И если по каждому поводу Аркадий позволял бы себе сантиментальные сопли, он давно распрощался бы со своей профессией. Что до Кеши, то пусть земля ему, как говорят в таких случаях, будет пухом. Не более.
Самый большой в столице книжный магазин так и назывался «Столичный». Аркадий, припарковал машину у входа, заехав правой стороной на пешеходную часть, иначе было не приткнуться, и вошёл в книжный. Он неторопливо стал прохаживать по залам, подолгу простаивая у полок и поражаясь обилию книжных обложек. Книги на любой вкус. Несколько стеллажей с детективами, несколько с любовными романами, стеллаж с Донцовой, полка с Акуниным, полстеллажа с Оксанкой Робски и Олегом Рубашкиным, два зала с фэнтези, три зала с мемуарами и так далее. В общем, страх Божий. Было ясно, книги нынче пишет всяк, кому не лень. И даже компьютер что-то там сочинил. Толстенный том был выставлен в центре одного из залов и привлекал к себе внимание текстом под ним: «Первая в мире книга, написанная компьютером. Супербестселлер!!!»
И люди верили, велись на эту замануху, покупали, и выстроилась очередь. Нет, конечно, вполне возможно, что книгу действительно написал компьютер, но вот что именно он написал – другой вопрос. Ведь по сути текст этот – не выстраданные автором строки, не бессонные ночи и мысли о самоубийстве, а планомерно обработанная в недрах микросхем информация, и она не должна представлять никакого интереса, потому как у машины нет ни души, ни фантазии и мысль наложить на себя руки (путём самосожжения всех полупроводников и микросхем) никогда её не посетит. Да, всё написано грамотно, без орфографических погрешностей и без перегруженности знаками препинания, как любит предупреждать World, но разве текст от этого задышит, заблагоухает полевыми цветами, запахнет росой и речкой? Нет и нет. Машине чужды чувственность, наслаждение и депрессия, ей плевать на одуванчики и вино из них, берёзка одинокая у дороги не вызовет у неё никакие ассоциации, и колосящиеся хлеба не вызовут слёз умиления. Текст пустой и ровный, начисто лишенный юмора и арготизма. И вряд ли в ближайшие годы машина выдаст строки, подобные строкам Пушкина, Паустовского или хотя бы того же графомана Иннокентия. Разве сможет она так трогательно и безграмотно описать охоту в карцере на крысу с целью приручить её? Конечно, нет.
А вот книга с рисунками животных. Слон рисует хоботом, мышь хвостом, обезьяна, как полагается, руками и ногами, гусеница всем мохнатым тельцем, но талантливее всех получается мазня у лягушки – прыгая по блюдечкам с красками, а затем по бумаге, она оставляла жирные и небрежные мазки в духе художников-абстракционистов. Осталось научить животных писать комментарии к своим картинам, и был бы полный порядок.
Аркадий, налюбовавшись на рисунки животных, перешёл в зал с мемуарами. Ему нужна была книга покойного Яши Гнедого «На нарах», о которой упомянул Кеша. В ней он писал о Сламе пузочёсов и бродяг, и о присутствии на том Сламе среди прочих Клозетного Герцога. Поскольку Кеша мёртв, и Яша Гнедой тоже давно покойник, его книга, пожалуй, единственное, что может пролить свет на человека со столь странным прозвищем. Почему именно Клозетный? Он что, любит проводить всё свободное время в сортире?
- Вам помочь? – обратилась к Аркадию стройная девушка с голубыми небесными глазами за очками в круглой старушечьей оправе и чувственными пухлыми губами.
Девушка, как и все сотрудники магазина, была одета в стильную униформу. Чёрные колготки, чёрная блузка и белоснежная юбка. Форма сидела на ней плохо, очки дурацки увеличивали глаза, а волосы были разлизаны по голове а ля Катя Пушкарёва. То есть дурнушка с виду, но, если отвести к хорошему стилисту и переодеть, получится настоящая красавица.
- Вот воспоминания Лены Берковой, вот мемуары Ромы Третьякова, а вот и только что поступившая в продажу книга дрессировщиков братьев Безбашенных «В пасти у тигра».
- И вы всё это читаете, прежде чем предложить книгу покупателю? - иронично спросил Аркадий. – Как насчёт нового издания Кама Сутры?
Казалось, девушку смутил вопрос. А может не вопрос, а прямой, направленный на неё взгляд молодого привлекательного мужчины. Да и одет он что надо. В таком прикиде ходят на клубные вечеринки, а не болтаются по книжным магазинам. Забрёл, видно, случайно, с похмелья, а туда же – хочет показать себя начитанным парнем, а не обычной пустышкой, решила она.
Тем не менее, ответила:
- Не все, конечно. Но большинство книг стараемся прочесть. В отличие от некоторых пижонов. Вырядятся, а в голове пусто. Если вам нужна Кама Сутра, то подобная литература в другом отделе.
Аркадию показалось забавным, что девушка отвечает так сердито, и он решил её подразнить.
- Ну, когда-то я прочёл несколько книжек, - сказал он.
- Да? – спросила она. – Это было в детстве? Колобок? Мальчик с пальчик? Или, надеюсь, дошли до Незнайки?
Очаровательно улыбнувшись, Аркадий сказал:
- Незнайку я тоже читал. Действительно, в детстве. Но и потом в моей жизни были книги.
- Да? И какие? Как заработать первый миллион? Уголовный кодекс?
- Нет, - продолжал улыбаться Аркадий. – Были хорошие и добрые книжки, написанные людьми, а не бездушными машинами. Не представляю, как можно читать книгу, написанную компьютером. Это, наверно, что-то вроде инструкции по эксплуатации бытовых приборов. Терпеть не могу все эти инструкции. Это же скучно до чёртиков.
- Не знаю, - ответила девушка, смягчая голос. – Я эти компьютерные сочинения тоже не читала. И каким же авторам вы отдаёте предпочтение?
- Если говорить о детстве, то это тот же Носов, Гайдар, Анатолий Рыбаков, Сотник, Катаев, конечно же. Где дружба превыше всего и где добро всегда побеждает зло. Иначе в нашем мире и не должно быть. Ещё любил книги Жюля Верна и Луи Буссенара. Приключения, таинственные острова и всё такое.
- А кого из нынешних авторов вы выделили бы? – в её голосе уже была заинтересованность. – Наверно, Пелевина, Коэльо? Сергея Мамаева, Улицкую? Их все читают.
Аркадий, не ответив на её вопрос, сказал:
- Мне нужна книга Яши Гнедого «На нарах». Есть у вас?
- Конечно. Вот, пожалуйста.
Девушка сняла с полки шикарный том в глянцевой суперобложке и подала его Аркадию. На обложке стильное фото: лицо человека за тюремной решёткой и позади на тёмном фоне свет в маленьком оконце…
- Странно, что сегодня вы читаете подобные книги, - сказала девушка. – Ну, это к тому, что в детстве читали Носова, Рыбакова, Гайдара. Книга Яши Гнедого выпадает из формата.
- Я давно стал взрослым, - ответил Аркадий, поблагодарил девушку и на кассе рассчитался за книгу.
На улице возле его машины маячил упитанный инспектор в мешком сидевшей на нём форме, брюки были коротковаты, пиджак засален. В общем, одет как большинство инспекторов. Аркадий подумал, что, очевидно, это такая фишка и весь этот неухоженный, замызганный и вызывающий жалость вид придаётся нарочно, дома перед зеркалом, а жена с ножницами, нитками и прочими причиндалами проворно помогает брюки укоротить и пиджак засалить. Вроде того как Остап Бендер валял пиджак Кисы в пыли и плясал по нему, прежде чем отправить Кису клянчить милостыню. Дескать, чтобы и мысли ни у кого не возникало, что жизнь у инспектора ГИБДД – сахар. И чтобы показать, что все эти байки и анекдоты про инспекторов, зашибающих за дежурство столько, сколько иной коммерсант за пару месяцев, наглое и откровенное враньё. Аркадий знал, что сейчас произойдёт. Высидев в засаде не меньше тридцати минут, сейчас этот тип подойдёт, представится инспектором Побирушкиным или с похожей фамилией, а потом покачает головой, скажет укоризненно, словно добрый сосед мальчугану, разбившему у него мячом окно: «Ай-яй-яй! Ай-яй-яй!» И, забрав документы, поведёт в свою машину, где старательно будет делать вид, что начинает писать протокол за неправильную парковку, ожидая тем временем, как на аукционе, сумму первоначального предложения. Ещё скажет, что эвакуатор уже выехал.
Аркадий, не дожидаясь пока инспектор представится и начнёт обычную в таких случаях тягомотину, молча сунул ему под нос служебное удостоверение на имя важной шишки из министерства ВД.
Инспектор раздосадовано вернул Аркадию удостоверение и откозырнул, бодро, насколько позволяла досада, произнеся:
- Извините, коллега. Счастливого пути.
Аркадий ухмыльнулся и сел за руль своего автомобиля. Коллега… Смешнее и не придумать. Упитанный инспектор, наряженный убого и предусмотрительно женой, как Киса Остапом, чуть ли не в рубище, вывалянное в пыли, для того, чтобы ловчее собирать с нарушителей замызганные купюры. И он, одетый с помощью Арнольда стильно, модно, с новыми ULYSSE NARDIN на руке, и каждодневно рискующий жизнью, боец и бич для плохих парней и прочего вселенского зла. Они – коллеги?..
Инспектор, шагая к своей патрульной «Шкоде» и на ходу подтягивая и без того короткие штаны, раздосадовано думал: «Чёрт! Сидят такие пижонистые красавчики в своих министерских кабинетах, как у Христа за пазухой, раскатывают на «Cayenne», ни черта не делают и, в общем, жизнь у них сплошной шоколад. И он, кто на дороге в жару и слякоть, в холод собачий, блюдёт за порядком, махая своим жезлом, похожим на оторванную ножку зебры, должен называть этого пижона коллегой. Бред!»
Аркадий решил пообедать и заодно полистать Яшину книгу. Он приехал в приличную забегаловку «У Варвара», где не кормили ни разносолами, ни изысканными блюдами. Где еда была проста и вкусна, как во времена варваров: жареное мясо, зелень и овощи.
Аркадий сделал заказ, закурил и стал листать книгу. Ещё не успели прожарить как следует мясо для него, а Аркадий уже выяснил практически всё, что ему было нужно. Перефразируя классика, о человеке, который его интересовал, действительно можно было сказать: «Это был сортирный король, клозетный герцог, принц туалетной бумаги и барон голых задниц». Покойный Яша Гнедой подробно описывал, как был заключён в начале девяностых, после развала СССР, Слам пузочёсов и бродяг, то бишь Союз политиков и авторитетных уголовников. Хотя, по утверждению Кеши, Яша там не присутствовал, но, очевидно, был наслышан от своих приятелей, кому довелось побывать, и потому красок не жалел. Общая картина была такова.
На том Союзе было заключено неформальное соглашение о распределении природных ресурсов и прочих первостепенных источников доходов между присутствующими. Политики оставили себе нефть и газ. Чубайс прибрал к рукам рубильники от всех российских электростанций, команде зятя покойного Ельцина достались сталелитейные заводы и так далее. Уголовникам достались менее жирные куски. Кеше, например, как бывшему фармазонщику, достался полный контроль над производством нелегального спирта и палёной водки, и, как уже известно, он расширил это производство до целой Империи подделок, где подделывалась не только водка, но и одежда, картины, дорогущие автомобили и многое другое. Кому что, а авторитетному ворюге, промышлявшему кражами в общественных туалетах, достался контроль над этими самыми туалетами и заводы по производству сантехники. Вместе с заспинными смешками к человеку сразу же приклеилось прозвище Клозетный Герцог.
Потом была проведена известная приватизационная кампания, где народ ни черта не получил, потому как это и не планировалось, а была лишь хитроумным способом узаконить и легализовать все эти скважины, рубильники, заводы и общественные туалеты. То есть хозяева скважин, рубильников, заводов и общественных туалетов уже были избраны на том Сламе пузочёсов и бродяг, оставалось всё это оформить документально, печати поставить и всё такое. Вот для этого и нужна была приватизация. Неизвестно, как там было на самом деле, но Яша Гнедой в своей книге описывал всё это именно так. Ещё он писал, что Клозетный Герцог являлся сегодня не только владельцем 99 процентов общественных российских туалетов, вход во многие, как известно, платный, и многих сантехнических заводов, но и президентом благотворительного фонда «Бойкий ручеёк».
Ещё Яша писал о политиках и уголовниках, недовольных решением Слама и, так сказать, обделённых. Писал о последовавших расстрелах и взрывах известных политиков и уголовных авторитетов. Но это была уже совершенно не нужная для Аркадия информация. Главное он выяснил. И узнал, что Клозетный Герцог был с Кешей в хороших приятельских отношениях. Раз так, значит, на Кешины похороны он обязательно должен прийти. Там-то и можно будет на него взглянуть.
Сначала Аркадий позвонил Горболепову:
- Сергей Леонидович, здравствуйте!
- Добрый день, Аркаш. Что нового?
- Информации много, Сергей Леонидович. Не знаю, с чего начать.
- Начинай с того, чем занят в данный момент.
- Сижу «У Варвара», заехал пообедать.
- Приятного аппетита.
- Спасибо. Так вот, проштудировал я рукопись Императора подделок. Выяснил, что к гибели Петра Ильича он не имеет отношения.
- Что же он делал в клинике? Именно в тот момент, когда Пётр Ильич и отбросил копыта?
- Он приезжал по просьбе самого Петра Ильича. Тот хотел занять у него денег, чтобы оплатить пребывание в клинике и дорогостоящую пластическую операцию.
- У человека, который долгие годы хранил тайну золота партии или Ильича, не нашлось средств, чтобы самому всё это оплатить?
- Выходит, так. Возможно, посчитал неэтичным разбазаривать народное добро, ну, золото это.
- Дальше.
- Дальше расклад такой. К Верховному Жрецу Кеша тоже отношения не имел. И про золото ничего не знал. Приехал в клинику к Петру Ильичу, увидел его мёртвым и, перепугавшись, быстренько оттуда свалил. И теперь сам он погиб.
- Кто?
- Кеша. Он же Император подделок. Он же автор рукописи. Разбился вдрызг на своём «Porsche Carrera», в основе которого - ушастый «Запорожец». Представляете, Сергей Леонидович?
- Это всё?
- Нет, не всё. Я нашёл подтверждение, что все следы исчезнувшего золота действительно ведут к человеку по имени Клозетный Герцог. Можете что-нибудь уточнить про него в аналитическом отделе?
- Минутку, не отключайся, - произнёс Горболепов, и через пару минут выдал скудную, уже известную Аркадию информацию: владелец общественных туалетов и заводов по производству сантехники, президент благотворительного фонда «Бойкий ручеёк». Налоги платит аккуратно, ничего противозаконного.
- Завтра на Кешиных похоронах посмотрю на него вблизи, - сказал Аркадий.
- Перед тем, как отправишься на похороны, прими пилюльку, - предупредил Горболепов. – Маскируйся хотя бы иногда, Аркаш. Зря, что ли, была вся эта затея по вживлению тебе под кожу полимеров и всё такое?
- Хорошо, Сергей Леонидович, - ответил Аркадий и отключился.
Потом позвонил Стасу:
- Привет!
- Привет, - ответил тот тем же унылым голосом, что и утром. Видно, продолжал переживать, что негде будет доставать по дешёвке старинные подлинные полотна и вино эпохи Мари Дюплесси.
- Хочу уточнить, когда похороны?
- Завтра, в двенадцать.
- И на каком кладбище состоится панихида?
- Похоронят Кешу на Ваганьковском. Но приезжай к нему в дом, в посёлок «Поле чудес», знаешь?
- Да, вчера там был с ним.
- Вынос тела будет из дома. И не знаю, как это точнее назвать, панихида или что-то ещё. В общем, как бывшего уголовника его будут хоронить по каким-то своим тюремным правилам. Так что приезжай обязательно.
- Хорошо, постараюсь, - сказал Аркадий. – Пока, брат. Крепись.
Трубка перед тем, как отключиться, жалобно всхлипнула.
Официантка, символично наряженная в грубо выделанную шкуру, наконец-то принесла заказ. Большое круглое блюдо с кусками дымящегося жареного мяса и тушёными овощами. На отдельных плетёных мисочках – хлеб и зелень. Еда варваров, еда настоящих мужчин.
Аркадий с удовольствием пообедал, расплатился и пошёл к своей машине, оставив книгу Яши Гнедого на столе, словно один из участников буккроссинга.
Официантка окрикнула его, но Аркадий знаками показал, что она может оставить книгу себе. Ему она больше не была нужна.