отец Онаний : Блаженны нищие

Дырка в кармане! Что может быть ничтожнее этого? Но иногда, дырка в кармане – это лишь начало для серьезных изменений в жизни.

В сорок лет, когда кризис среднего возраста, казалось бы, уже миновал, не стоит ли взять и кардинально всё поменять? Вопрос риторический.
А если серьезно – нелюбимая работа, с доходом, которого хватает на проезд, оплату ЖКХ и невкусную и неполезную еду, вечный недосып, отсутствие регулярного секса, лишний вес – всё так ничтожно, что отказавшись от этого, не испытаешь сожалений.

Всё в жизни идёт самотеком. Сначала появляется дырка на носке. Но пока ты об этом еще не знаешь. Приходишь в гости к девушке, с цветами и недорогим вином (потому что на дорогое у тебя нет денег), разуваешься и вот он конфуз – дырка на носке. Настроение падает, член падает, цветы вянут, вино превращается в уксус. Вечер безнадежно испорчен.
Выходишь из её квартиры, костеря себя и китайские носки из бамбуковых нитей. Спешишь на автобус, догоняешь его. Запыхался. Фух. Суешь руку в карман, где греется мелочь, под расчет, ровно на один билет, а в кармане дырка, такая же маленькая, но заметная, как на носке. И жизнь твоя ничего уже более не стоит. Кондуктор выписывает штраф и высаживает на следующей остановке. Иди пешком, лох!

Мысли начинают заплетаться, как язык у пьяного. Конечно, эврика! Вино! То самое, дешевое, в пакете! Спасибо, Бахус! И я начинаю бахать прямо на ходу. Кислое, как уксус, но сшибает дурные мысли одним ударом. Пока дохожу до дома, я уже готовый. Ощущения собственной ничтожности на пике. От выпитого вина тянет блевать. Но я держусь до квартиры. Негоже, молодому и симпатичному гадить в собственной парадной.

Сорок лет, Господи…почему всё так муторно…

Прочистив желудок, и закинув в него противоядие из активированного угля, я снова впадаю в думы окаянные. Мысли пульсируют в голове, кажется, она вот-вот лопнет. Нет, завтра же, завтра же пишу заявление на увольнение и кардинально начинаю менять свою никудышную жизнь. Мгновенно засыпаю.

Утром голова чугунная. Во рту Сахара. В глазах песок, под ногтями, почему-то, пластик. Привожу себя в порядок. Все попытки так себе. Look на троечку. Ну и фиг с ним. Прихожу на работу, помню, какой зарок дал себе накануне, а сам трясусь от страха, как будто работаю на террористов, от которых можно уйти только шахидом. «А там, после смерти, то есть увольнения, тебя будут ждать пышногрудые гурии..»- шепчет голос НЕразума. Тьфу, чёрт.

Перебарываю себя. Беру бланк заявления на увольнение и не твердой рукой пишу. Еще более нетвердой походкой иду за визой к начальству. Оно, конечно же, начальство это всегда Оно (как клоун у Стивена Кинга, сходство как внешнее, так и по содержанию один в один) морщится. Я для начальства козявка, винтик, муравей. Заявление молча подписывается, но с припиской «отработка 14 дней». Гад, скотина, сволочь, работорговец!

Две недели я исполняю роль бурлака. Тяну свою лямку. Выгляжу вяло. Со мной даже не разговаривают. Всё это время я вынашиваю планы на дальнейшую жизнь. «Свободу попугаям»!
Две недели шли очень медленно, как вялотекущая шизофрения. Я даже несколько раз порывался забрать заявление и покаяться. Но бил сам себя по рукам. A potentia ad actum. Что значит: от возможного к действительному. Или, в более простой трактовке, не ссы, прорвемся.

А ведь всё началось с дырки в кармане, сквозь которую укатилась последняя ничтожная мелочь. Даже дырявый носок был не так ничтожен, как ситуация, когда ты стоишь, как нашкодивший маленький мальчик, и оправдываешься перед тетей-кондуктором, мол, это не я, это всё дырка в кармане, в неё, как в черную дыру все мои хорошие вещи пропадают, а остаются только…
А она тебе не верит, выписывает штраф, и говорит: «сорок лет, и не стыдно вам, мужчина». Стыдно.

Наконец, долгожданная Freedom. Но план еще не готов. Тот мизер, который я получил при увольнении, можно было раздать нищим, а потом сесть рядом с ними и заработать нормальных денег. Какое-то время я убил на поиск «достойной» для себя работы. Если работа действительно была достойной, то я был для неё не подходящим. И наоборот. Деньги окончательно улетучились. Можно было, конечно, бросить есть и ходить пешком. Но надолго ли меня хватит.

Самое мерзкое, когда начинаешь задумываться о смерти в моменты отчаяния. Это же самое простое. Взять и со всем покончить. Никаких тебе решительных действий, ничего. Минутное дело.

Но утром, я обнаружил в своём почтовом ящике рекламный буклет. Маленький, самодельный, распечатанный на обычной бумаге. Реклама гласила: «Деньги! Легко и просто!». Всего четыре слова. А если «и» не считать, то вообще три, как у Найка Борзова в песне, «уу, в руке банка Колы..».

Я был в таком раздрае, что решил рискнуть. Просто узнать. Телефона в объявлении не было. Был только адрес. Придя по адресу, я обнаружил старую дверь, обитую дермантином и с десяток разномастных звонков. Над одним из них ручкой было нацарапано «Деньги». На звук вышла старуха, перевязанная крест-накрест пуховыми платками, словно матрос готовящийся идти на штурм Смольного пулеметными лентами.

Несколько секунд мы сверлили друг друга взглядами недоверия. Потом она молча предложила мне войти. Длинная коммуналка принадлежала одному хозяину, точнее хозяйке, этой самой старухе. Но, в отличии от других выкупленных под перепланировку квартир такого типа, старуха оставила всё как есть.

- Я по объявлению, - наконец промямлил я.

- Ясно, что не по любви,- сухо ответила старуха.

- Какие у вас условия?

- Простые. Ты становишься моим подручным в некоторых делах, я тебе за это плачу.

- Типа как уход?

- Уход мне Собес предоставляет два раза в неделю. А мне нужен киллер.

- Смешно.

- Не нравится, вали, откуда пришел. Скатертью дорога.

Мутная старуха,- подумал я, но решил остаться, потому что моё текущее положение было еще более мутным.

Наш разговор прервал звонок её телефона. Кнопочный «динозавр» изрыгал полифоническую мелодию «какая осень в лагерях» и я понял, что старуха точно не шутит. Она молча выслушала звонившего и нажала отбой.

- У тебя работы нет, правильно, нет. Денег нет, нет. Кризис среднего возраста..

- Ну..

- Пальцы гну. Сейчас я тебе весь расклад дам.

Мы прошли в другую комнату, узкую, похожую на утюг. Она щелкнула выключателем и я увидел, что по середине комнаты стоит старый массивный письменный стол, весь заваленный папками, к нему придвинут такой же старый стул. При этом, мне присесть было некуда. Да, она и не предложила. Взяв со стола одну из папок, она раскрыла её и стала бубнить себе под нос. Выходило, что с этих пор, я становлюсь настоящим киллером. Заказы буду получать у неё, деньги тоже. Работа не пыльная, потому что все «клиенты» люди в возрасте и вряд ли окажут сопротивление.

Чёрт, сидевший в тот момент у меня на плече, больно кольнул прямо в ухо, а потом шепнул: «соглашайся, когда еще такое дело выгорит». Я посмотрел на другое своё плечо, ангела там не было. И я согласился.

С этих пор для старухи начался ряд мутных дней, посвященных насильственному покою, покою всех тех, кого она приговорила к смерти, а я стал её исполнителем, личным помощником, да, называйте, как хотите, главное, что всё у меня наладилось.