Прохор : Nazareth

Nazareth

Шли тёплые, пыльные, снежные и какие-то настоящие человеческие шестидесятые.
Мой батяня, профессиональный художник, с подачи сталина ставший сельским учителем, пожизненно засел в селе, удивляя местных картинами и купанием в проруби.
Когда мне было лет пять, он, при содействии друга, мастера на все руки, жившего по соседству, построил мастерскую у нас во дворе из самана, с мазаными стенами и низковатым, всего метра два потолком. Треть её занимала столярная, и две трети – художественная.
Отец надеялся, что я тоже буду с ним "живописать" и слушать, как и он, классику. Но Голос Америки, взрослые пацаны, приезжавшие из Ростова заполнили мою голову роком, хиппи и проложили немного другие векторы. С подачи того же соседа увлекло радиолюбительство. И потихоньку батяня с холстами и красками таки капитулировал на веранду дома, но "повинность" рисовать два часа в день оставалась до бунта в девятом классе.
Да... тогда, в детстве, редко кто мог похвастаться своей "резиденцией". Друзья от меня не вылазили, а повзролели - и девчата тоже .
Бобинный "Сатурн - 203", самопальный усилитель на вечных "шесть-пэ-тройках", 20-ваттная колонка под тапчаном и конечно же - цветомузыка! Фильм "Экипаж" лет на пять опоздал, моя цветомузыка была на одном экране, проецируя дивные узоры и мощность - киловатт!
По стенам и потолку– фотки (сам печатал!) от Била Хейли, Чабби Чекера до Шокинг Блу, Пёпла, Назарета, Роллингов, "энд мэни-мэни мо"...

Тысяча девятьсот семьдесят не помню, какой уже год. От нашего села до Ростова – двести километров, ходил старый Пазик с дозаправкой в Егорлыкской.
А пока автобус уезжал заправляться, мы, пассажиры, около часа болтались по магазинам и улицам станицы.
Вот тогда я и услышал "Собачью шерсть", которая зашла ко мне через уши под шкуру на всю жизнь... Уже и автобус приехал, а я , под батин гнев, ждал, когда мне её запишут на рентгеноснимке маги из будки звукозаписи.
А в 1989-м я их увидел живьём в Ленинграде, летал на концерт! Они были ещё в том неизменном составе, двадцатилетней выдержки, с красавцем Мэнни Чарльтоном .
Между сценой и рядами кресел было огромное пространство. Конечно же, после первого удара Эгню по струнам басухи, нас сорвало с мест, и толпа прильнула к сцене, подиуму Богов, до пола которого, кстати, можно было достать только с прыжка – высоко.
Я был меньше, чем в десяти метрах от них и чувствовал явно : зрение обладает осязанием!
– We Are Animals! – кричал Маккаферти, и мы вторили ему... Два часа без перерыва нас глушило, укутывало, уносило и телепало на всех уровнях, от ментальных до физических...
Была зима. Концерт проходил в каком-то комплексе в парке. После действа шли мы по гололёду, а от нас шёл пар, голоса сели, ладони горели и было ощущение какого-то невероятного всеобщего щастья, которого я более никогда не испытывал.
Может что и напутал с датами, но это всё было.

Как-то незаметно для себя перестаёшь летать. "Ламповый бархат" вытесняет оцифрованная рациональность. Нет уже ни батяни, ни гуру - соседа, ни Дэнни... А под наросшим взрослым мясом теплится детское:
Может, всё таки, они сейчас там, в своём Назарете, выстроенном нашей памятью?

©PRO 23"12"2023