Depressant : Фуня и Гага (глава шестая)

Глава 6

«Нудистский пляж»

-

Я гляжу, мой рассказ вдохновил вас на новую композицию?



Это вы так Гагу представляете? Или Кашпировского? Все молчите? Ну-ну.
А я продолжу, если не возражаете. Поведаю вам про нудистский пляж.

В ту пору полового созревания нас троих одинаково волновала тема секса или даже просто общения с девушками. Несмотря даже на то, что по официальной версии, секса в СССР просто не было. Нам тогда казалось, что в этой области ум отдыхает. Поэтому Фуня распускал хвост пистолетом и радостно рассказывал, сколько «телок он трахнул».
Для меня в то время единственным видом секса, который я мог себе позволить, было наблюдение за одноклассницами на уроках физкультуры. Я даже и не мечтал подойти, а тем более, прикоснуться к ним – в спортзале безраздельно властвовал старый педофил и физкультурник Георгий Петрович Бирюков. Только он имел «право сеньора» держать девочек за попку и животик, пока они делали мостик. А так же ловить их щуплые тельца после прыжка через козла. Кстати, лишь недавно поднялась шумиха по поводу педофилии, а тогда такое нежное отношение в девочкам ни у кого подозрений не вызывало.

Глядя на акселерата Фуню, мы с Гагой завистливо вздыхали, хоть и догадывались что он приукрашивает действительность, и количество давших ему телок равняется абсолютному нулю. Однажды у Фуни с Гагой зашел принципиальный спор. Гага публично обвинил Фуню во лжи и потребовал признать, что никаких телок он не трахал. А если и трахал, то телку по имени Дуня Кулакова. Фуня, в свою очередь, был настойчив в своих заблуждениях. Поэтому хитрый Гага предложил ему
привести нам на показ оттраханую телку, либо на деле продемонстрировать, как он знакомиться с бабищами, а потом и трахает их. Фуня, не сомневавшийся в своей неотразимости, немедленно согласился на второй вариант.

Следственный эксперимент было решено провести на нудистском пляже, так как по резонному замечанию Гаги, именно голые девушки более всего поддаются обаянию мужчин, и легче соглашаются на случайный секс. Да, представьте себе, при тоталитарном советском режиме существовал нудистский пляж. Причем всем в Одессе известный и практически легальный. Вернее, полулегальный. И естественно, что трое таких, как говорила моя мама, «пиздострадателей», не могли обойти его стороной.

Территория пляжа принадлежала санаторию им. Чкалова и была огорожена высоким сетчатым забором, который был скорее номинальной преградой. Потому что другие пиздострадатели проделали в нем не один лаз, чем изрядно облегчали нам доступ на вожделенный участок морского берега. Когда мы пробирались в пансионат сквозь дыру в заборе, я, помня предыдущий опыт по воплощению в жизнь Гагиных идей, подумал, что из этой затеи наверняка ничего не выйдет. И что Фуня имеет хороший шанс получить по морде от здорового мужика -культуриста, которых на нудистском пляже было в избытке. Кстати, культуризм тогда только входил в моду вместе с Арнольдом Шварценеггером. Но, с другой стороны, нудистский пляж рисовался в моем воображении Эдемским садом, где обнаженные Евы срывают с деревьев райские яблоки. Да и пойти на попятную было неудобно перед друзьями. За такое могли бы пожизненно прозвать и сцыклом, и гомосеком.

На пляже, кроме культуристов и обнаженных советских Ев, собиралась и иная категория людей. Они устраивали засады с биноклями в окрестных кустах. Мы тоже могли бы наблюдать за обнаженной натурой из-под развесистых ветвей зеленых насаждений, но дружно решили, что онанизм – это не наш путь.

Побродив по пляжу, стыдливо отводя глаза от обнаженных советских теток и небольшого (послехолодной воды) достоинства их мужей, мы решили все же снимать одетых в купальники телок по близости от пляжа, на парковых скамейках. Гага, как самый зоркий, высмотрел двух одесских красавиц лет 18-ти. Они с удобством расселись на лавочке, пили пиво, курили и плевали семечки.

- Вот этих слабо зацепить? Громко указал на сексуальный объект Гага.

Девки поняли что речь идет о них и хитро переглянулись.

- Не слабо,- сказал безбашенный Фуня и смело двинулся в сторону скамейки, как на амбразуру.
Его диалог с одной из девушек мы с Гагой не слышали, так как стояли в сторонке, не осмеливаясь подойти ближе. Но длился он недолго. Я разобрал лишь заключительную фразу: «А пошел бы ты на хер, щегол!»

Подстегиваемый этими словами Фуня догнал нас (мы уже немного прошли в сторону выхода из парка, так как поняли к чему клонится дело, сделав вид, что мы не вместе) и немного смущенно сказал:

- Странные телки какие-то, не ведутся!

Таким смущенным Фуню я видел первый и последний раз в жизни. Потому что смутить его не мог даже строгий Сергей Максимович, которого боялась вся школа, кроме старшеклассника Цуркана.